Когда дела обстоят хуже, то он осознаёт, возможно, не сразу, но осознаёт, что он ведёт себя неадекватно и что мысли и образы, которые его одолевают и заставляют вести себя определённым образом, скорее всего, нереальны, а учитывая то, что каждый раз они практически идентичны, то человек вполне понимает, что это результат его болезни.
Когда совсем всё у человека плохо, то есть он истощён и имеет заболевания внутренних органов, либо находится под воздействием лекарств, наркотиков и алкоголя, то его «несёт». Он действует полностью в соответствии с навязчивыми мыслями, он галлюцинирует и ведёт себя крайне неадекватно. Но, во-первых, после такого приступа он знает, что был неадекватен, а во-вторых, обычно даже в таком состоянии люди реагируют на уважительную и дружелюбную речь либо подчиняются уверенным спокойным приказам. Хотя порой приходится повторить своё сообщение по многу раз, чтобы оно дошло до сознания человека в таком состоянии.
Поскольку правильно общаться с пациентами, увы, никто не учит, хотя, справедливости ради, надо сказать, что есть врачи-психиатры, которые умеют очень хорошо общаться с пациентами и контролировать их поведение просто хорошим общением, а не уколами и не избиениями и привязыванием к кровати, но всё же это умеют делать далеко не все специалисты (что уж говорить о санитарах). Это и приводит к необходимости назначения таким пациентам нейролептиков.
И тут раскрывается суть нейролептиков. Иные названия этих препаратов – «химическая смирительная рубашка» или «химическая лоботомия». Это корректоры поведения. Они ничего не лечат. В них нет механизма лечения. Всё, зачем нужны нейролептики, их единственная полезная функция, – экономия. Благодаря нейролептикам психиатрическим больницам больше не нужно содержать большое количество санитаров, чтобы контролировать и успокаивать пациентов.
Нейролептики – это такой вариант убийства без перехода юридической грани, за которой считается, что человек умер, и начинается уголовная ответственность. Это грубое утверждение, но оно отражает реальное положение дел с приёмом нейролептиков.
Человек, принимающий нейролептики, становится в первую очередь апатичным. Он становится значительно менее активным. Он перестаёт ясно мыслить. Он уже «не мешает окружающим своим присутствием». Он в большей степени – предмет интерьера, не более полезный, чем пустая коробка от холодильника, занимающая место в прихожей или в комнате.
Да, для человека с травмами мозга, которые уже довели его до неадекватного состояния так, что он опустился в самый низ градиента контроля самого себя, нужны нейролептики.
Но они нужны для того, чтобы его успокоить, вернуть ту мизерную часть самоконтроля, которую он может переносить, и дать ему возможность пройти медицинское обследование, при необходимости лечение, а также накормить этого человека.
Если этого не сделать, если просто остановиться на этапе приёма нейролептиков, то все плохо закончится. Состояние будет ухудшаться. Количество нейролептиков нужно будет постоянно увеличивать, и периодически придётся переводить этого пациента на всё более тяжёлые препараты, вплоть до противоэпилептических. И закончится это отказом печени или почек. При этом такой пациент, даже в его заторможенном и апатичном состоянии, постепенно осознаёт, что с ним происходит. И бывали случаи, когда такой пациент умудрялся сконцентрировать свою ненависть против тех, кто даёт ему нейролептики, и нападал на них или на кого-то, кто, как ему показалось, был источником его проблем.
В любом случае если лечить такого пациента только нейролептиками, то это кончится очень тяжело для него самого и для его близких. Рассказывать о тягостях ухода за немощными я тут не буду. Скажу одно – это может длиться годами.
Что же надо сделать, чтобы с таким человеком можно было жить?
Во-первых, лучше не доводить дело до приёма нейролептиков. Люди с органическими поражениями мозга очень быстро привыкают к нейролептикам и мгновенно попадают в зависимость от этих веществ. Поэтому нейролептики – это всегда самый, самый крайний случай, когда их можно применять.
Во-вторых, голод – залог психоза у такого пациента. Питаться он должен часто. Перерывы между приёмами пищи не должны превышать 2,5–3 часов. Перерыв в 4 часа – это уже слишком долго.
Конечно, ночью человек должен спать. Но он не должен ложиться голодным, и утром сразу после пробуждения он должен получить пищу.
Питание должно быть калорийным и богатым на белки, жиры и углеводы. Особенно много должно быть мяса. Только это даст гарантию, что человек не будет вести себя агрессивно и будет стараться сдерживать свою неадекватность.
О красоте фигуры тут уже нет смысла думать. Тут выбор – психоз, с перспективой ухаживать за ходящим под себя человеком, или некрасивая фигура, но более или менее в здравом уме.
Но важно думать о таких вещах, как щадящая диета. Имейте в виду, что нейролептики разрушают печень и поджелудочную железу. Поэтому периодически надо следить за питанием. Жареная пища – вполне допустима. Но недопустимо есть только жареную пищу. Периодически надо менять рацион, снижая нагрузку на поджелудочную железу и на печень. Тем не менее снижение нагрузки означает переход не только на жареную пищу, но ещё и на варёную, и на запечённую. Снижать объём питания или ограничивать в каких-то продуктах человека нельзя.
Забота о рационе и о щадящей диете нужна только для того, чтобы человек мог и дальше хорошо питаться, и не испытывать неприятностей с изжогой, болями в органах желудочно-кишечного тракта, и не начал отказываться от пищи, поскольку все эти факторы немедленно усилят психоз.
И, разумеется, витамины. Приём витамина Е и хрома на фоне хорошего питания обычно хорошо успокаивает человека. Приём никотиновой кислоты снижает разрушительный эффект от воздействия нейролептиков на печень и замедляет, а порой и полностью останавливает прогресс деменции.
* * *
Что ещё может стать причиной психоза? Конечно, проблемы с питанием.
Увы, порой вызывает сильное удивление, когда даже врачи забывают о таком важнейшем факторе для жизнедеятельности организма, как питание. Порой когда напоминаешь об этом собратьям по профессии, то у некоторых из них это вызывает смех.
Я ещё могу понять, когда смеётся над здравыми и научными утверждениями малограмотная деревенская девица с ломающимся басом, который она прибрела благодаря использованию полулегальных гормонов для так называемой «сушки» (ее проходят культуристы перед соревнованиями). У человека нет ни образования, ни представлений о приличиях.
Но когда образованные коллеги поднимают на смех идею о хорошем питании, это выглядит странно и тревожно.
Всегда первое, что должен выяснять врач, когда обращается к нему пациент с болезнью или недомоганием, или с тревожными, или депрессивными, или астеническими состояниями, – это то, как питается человек и какой у него режим труда и отдыха.
Даже если у него уже начались галлюцинации, но он ещё в сознании и может общаться, надо выяснить, как он питается, что ест, как часто, каков его режим дня, режим труда и отдыха.
