Оружие в деревне было только у богачей и разбойников. Но даже обезумев от боли, старейшины не называли имена самых богатых крестьян или самых безжалостных бандитов. В список попали десятки мирных жителей, которым было приписано наличие копья, кинжала, сабли, а то и пистолета или ружья. Обходя дома, офицер и солдаты, поигрывая кнутами, требовали немедленного "разоружения". Несчастные селяне и не пытались опровергать обвинения. Они только умоляли об отсрочке, уверяя, что оружие спрятано в дальней деревне или у родственников, к которым надо ехать день или два. На самом же деле им приходилось наскребать последние деньги и носиться по округе в поисках приписанного им вооружения. Конечно, при таких обстоятельствах, продавцы требовали с них трёхкратную цену. Но, так или иначе, через несколько дней у ног офицера был навален изрядный арсенал, который он с гордостью отвёз в столицу провинции.43
Египтянин, выраставший в таком окружении, мог молиться пять раз в день и почитать Коран, но по-настоящему боготворил он только одно: силу. Президент Насер смог захватить власть и удерживать её зверскими методами в течение восемнадцати лет, потому что он знал свой народ и полностью разделял его чувства. Политическое движение, которое призвало бы к власти закона и права, просто не нашло бы никакой опоры в стране. Власть Насера пошатнулась не потому, что он был секуляристом и вступил в союз с московскими безбожниками-коммунистами, а потому, что он потерпел военные поражения — сначала в войне с Йеменом, а потом в войне 1967 года с Израилем. Именно это сдвинуло расстановку политических сил в Египте в сторону исламистов: в своих проповедях они указывали на военную слабость как на свидетельство немилости Аллаха к людям, отступившим от подлинного ислама. Какое же будущее они могли пообещать египтянам в случае своего прихода к власти?
АТТИЛА С БЕРЕГОВ НИЛА?
Брошюры и листовки террористов, найденные на окровавленных трупах после бойни в Луксоре, были подписаны: "Эскадрон опустошения и разрушения имени шейха Омара Абдель-Рахмана. Гамаа ал-Исламия".44
Шейх Омар Абдель-Рахман (р. 1938) к тому времени уже сидел в американской тюрьме, но имя его продолжало греметь в мусульманском мире. Поражённый слепотой с раннего детства, этот человек, тем не менее, сумел получить образование, выучить наизусть Коран и завоевать невероятную популярность своими пламенными проповедями в мечетях. Его призыв был прост и ясен и почти полностью совпадал с призывами Осамы бин Ладена: беспощадная война против евреев и христиан и против всех секулярных режимов в мусульманских странах. Оказавшись в 1985 году в Афганистане, в районе боевых действий, он воскликнул: "Я никогда ничего не просил у Аллаха… Но теперь! О, если бы Аллах дал мне зрение хотя бы на два года — нет, на два часа! — чтобы я мог принять участие в джихаде!"45
К этому моменту шейх уже провёл шесть лет в Египетских тюрьмах или под домашним арестом. Его обвиняли в том, что это он выпустил "фатву" — смертный приговор — президенту Садату. Во время суда над заговорщиками он сидел в металлической клетке рядом с лейтенантом Исламбули (убийцей президента) и часто переговаривался с ним. Тем не менее панель из трёх судей объявила его невиновным в выпуске фатвы.46 И позже, когда ему и трём сотням сообщников было предъявлено обвинение в организации антиправительственного заговора, Абдель-Рахману удалось как-то вывернуться и добиться оправдательного приговора.47
Эту изворотливость он демонстрировал много раз и впоследствии. Все участники первой атаки на Мировой торговый центр (1993) были так или иначе связаны со слепым шейхом, но американскому прокурору не удалось собрать достаточно улик, чтобы прямо предъявить ему обвинение в соучастии. Обвинение в нарушении иммиграционных законов шейх Омар и его адвокаты успешно опровергали, указывая на ошибки визовых отделов в американских консульствах и на тот факт, что, в случае депортации, он окажется опять в египетской тюрьме, где его ждут новые пытки. Во время бесед с американской журналисткой Мэри Энн Вивер он говорил быстро и оживлённо, но очень чётко ловил момент, когда прямой ответ мог оказаться слишком опасным, — и умолкал.
" — Участвовали вы каким-то образом в организации взрыва в Мировом торговом центре? — спросила Вивер.
— Ни в коем случае! — воскликнул шейх. — Этот взрыв противоречит исламу. Но в любой газете и по телевизору каждый день моя мечеть здесь, в Джерси-Сити, объявляется гнездом террористов. Такое лицемерие! Посмотрите на этого христианского фанатика в Техасе, Дэвида Кореша. Кто-нибудь пытался обвинять христианские церкви за то, что он сделал со своими последователями? А израильский шпион Джонатан Поллард — кто-нибудь после его осуждения объявлял нью-йоркских рабаев предателями США?
— Во время суда над заговорщиками, убившими президента Садата, вы сказали судье, что убить президента, который не управляет по Божьему закону, — дело законное…
— Да, — перебил шейх, — я сказал, что такой правитель — вероотступник. И в этом смысле Насер, Садат, Мубарек — все вероотступники.
— Значит, вы выпустили фатву против Садата?
— Я не стану отвечать "да" или "нет" на ваш вопрос. Египетский суд объявил меня невиновным в выпуске фатвы."48
Что касается будущего Египта, шейх видит государство преображённым в соответствии с требованиями Корана и Шариата, в какой-то мере близким к политическому устройству Судана. "Ислам не признаёт христианскую формулу "отдайте цезарю цезарево, а Богу — Богово". Отделение церкви от государства для нас неприемлемо. Ислам включает в себя все важные аспекты жизни: политику и экономику, религию и социальные вопросы, науку и познание".49
Тайной покрыты и обстоятельства прибытия шейха в США. Ходят упорные слухи, что официальные американские представители, сотрудничавшие с шейхом Омаром в Афганистане во время войны с Советами, помогли ему получить въездную визу в США в 1991 году. Но когда журналистка спросила его об этом, он предложил ей переадресовать вопрос американскому правительству.50
Обосноваться в Америке шейху помогал Мустафа Шалаби, лидер джихада, руководивший сбором средств для Афганистана в Бруклине и Нью-Джерси. Но вскоре Шалаби был обвинён соперничающей мечетью в незаконном присвоении двух миллионов долларов. В марте 1991 года его нашли зарезанным в собственной квартире. "Я спросила шейха Омара, не он ли объявил Шалаби плохим мусульманином. Шейх заметно напрягся при упоминании этого имени и сказал: "нет, не я"."51
Таким же туманом окутано проникновение в страну другого джихадиста: Юзефа Рамзи, он же Абдул-Басит, он же — далее следует ещё дюжина имён. Этот человек появился в иммиграционном центре Аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке в сентябре 1992 года и предъявил иракский паспорт. Зоркая сотрудница паспортного контроля обратила внимание на то, что в его авиационном билете стояло другое имя. Она считала, что Юсуфа Рамзи необходимо задержать, но начальник отклонил её рекомендацию, потому что иммиграционный центр был переполнен. Рамзи было предложено явиться через три месяца к судье, который рассмотрит его просьбу о политическом убежище. У судьи он не появился, но стал активно посещать мечеть шейха Омара, где и навербовал себе сообщников, вместе с которыми организовал взрыв Международного торгового центра 26 февраля, 1993 года. Результат: шестеро погибших, тысяча пострадавших, ущерб на полмиллиарда долларов. Но сам Рамзи в день взрыва спокойно улетел из Нью-Йорка. Он был арестован лишь три года спустя, в Маниле, и присуждён американским судом к пожизненному заключению в одиночке. "Вы недостойны называться защитником Корана, — сказал ему судья. — Смерть — вот ваш единственный бог и хозяин, ваша единственная религия".52
