Но народ израильский не внял предупреждениям пророка. Весь исторический опыт, накопленный веками, все военно-политические события в соседних странах учили их одному: выживает только народ сильный; сила только в единстве; всевластный царь — воплощение и гарантия единства. Именно поэтому "народ не согласился послушать голоса Самуила, и сказал: нет, пусть царь будет над нами; и мы будем, как прочие народы: будет судить нас царь наш, и ходить пред нами, и вести войны наши" (1-Царств, 8:19–20).
К этому моменту — в эпоху первых царей — израильтяне уже настолько овладели искусством возделывания земли, что могли производить намного больше сельскохозяйственных продуктов, чем требовалось для пропитания населения. Приступая к строительству храма, царь Соломон мог заказать у финикинян дорогие кедровые и кипарисовые брёвна, а расплатиться за них — пшеницей и оливковым маслом (3-Царств, 5:9-11). Искусство добычи и обтёсывания камней для строительства тоже знакомо иудеям (3-Царств, 5:15), и это можно считать ключевым элементом, знаком завершения перехода от кочевого состояния. Ибо только народ, умеющий окружать — защищать — свои города каменными стенами, способен подняться на осёдло-земледельческую ступень — и удержаться на ней.
Именно это и произошло с иудеями. От строительства Храма в 950-е годы до Р.Х. до разгрома Иерусалима римлянами в 61 году по Р.Х. протянулась тысяча лет их земледельческой истории. Мы вернёмся к ним во второй части книги и попробуем понять, каким очередным чудом — соизволением Господним — удалось им — пропустив два тысячелетия! — второй раз вернуться в Землю обетованную и — в обгон всех окружающих народов — вскочить одним прыжком на такую трудную ступень — индустриально-промышленную. Но сначала мы должны перевести объектив нашего исторического телескопа на другое племя, вступившее на путь оседания через 500 лет после того, как иудеи завершили своё.
ПЕРСИДСКАЯ ЗВЕЗДА
В отличие от иудеев, другой великий народ, появившийся в этих краях в первом тысячелетии до Р.Х., не оставил нам историю своего оседания. Первые упоминания о персах в документах и летописях сразу представляют их нам единым племенем, подчинённым могучему царю Киру, захватывающим одно Ближневосточное царство за другим. Откуда они явились? Как и где жили до своего прыжка на историческую арену? Что давало им такую сплочённость и военную мощь?
Ответы на эти вопросы тонут в тумане времён. Геродот, встречавший в жизни стариков, которые могли видеть живого Кира своими глазами, сообщает, что персидские племена были родственны мидийцам. Что и те, и другие кочевали в прикаспийских степях, перед тем как спуститься в долину Тигра-Евфрата. Что мидийцы явились раньше, успешно воевали с Ассирией, основали своё царство, со столицей в городе Экбатане, где выстроили дворец и мощную крепость. На какое-то время они подчинили себе и персов, но в середине 6-го века до Р.Х. персы восстали и поменялись ролями с мидийцами: стали главенствующей силой в армии и государстве.
Геродот, перечисляя персидские племена, объединённые Киром, указывает, что часть из них уже начала обрабатывать землю (панфиалеи, дерусии, германии), но остальные ещё вели кочевой, пастушеский образ жизни (даи, мардианы, дропиды, сагартианы).3 Сохранилась легенда — и Геродот приводит её — о том, как Кир показал своему народу два возможных пути, лежавших перед ним. Он призвал на совет вождей племён и родов и приказал им скосить огромное поле, заросшее кустами и колючками. Вожди промучились на тяжёлой работе целый день. Но когда они проснулись утром следующего дня и вышли из шатров, они увидели столы, раставленные для пира, ломящиеся под яствами и кувшинами с вином, музыкантов и танцовщиц, готовых развлекать их и ублажать. "Какой из двух дней вам понравился больше?" — спросил Кир после окончания празднества.4 Ответ был очевиден, и персы, сплотившись вокруг своего юного царя, ринулись на завоевание богатого земледельческого мира, лежавшего вокруг них.
За короткий период с 550 по 540 год до Р.Х. Кир покоряет Мидию, Каппадокию, Лидийское царство, управляемое легендарным Крёзом, ионийские греческие города на побережье Эгейского моря, Финикию, Палестину. В 539 году его армия почти без боя входит в могучий Вавилон. "Персидского завоевания многие вавилоняне даже не заметили. Для обывателей оно запечатлелось лишь цепью празднеств, устроенных сначала [царём] Набонидом и [сыном его] Валтасаром, а затем Киром, во время которых произошли какие-то перемены, никак не отразившиеся на жизни города".5
Что отличает персидские завоевания — полное отсутствие слепой свирепости, характерной для нашествий других кочевников. С самого начала очевидно, что они пришли покорить, не для того чтобы разрушать и уничтожать, а для того чтобы управлять. Огромные завоёванные территории они разделили на 20 административных округов (сатрапий), соединили их регулярным почтовым сообщением, обложили умеренными податями, ввели регулярный призыв на военную службу. Активизировалось строительство дворцов и храмов. Впоследствии персидские цари вкладывали большие средства в строительство подземных — для уменьшения испарения — каналов, доставлявших воду с гор на поля в долинах.6
Личные качества царя Кира тоже, видимо, играли немалую роль. Раз за разом он демонстрирует великодушие к побеждённым. Свергнутый им царь Астиагес не убит, а оставлен доживать в покое и почёте. Побеждённый царь лидийцев Крёз становится доверенным приближённым, даёт Киру политические и военные советы. Евреи, находившиеся в вавилонском плену около пятидесяти лет, получают от Кира разрешение вернуться в Иудею и заняться восстановлением храма, разрушенного вавилонским царём Навуходоносором в 588 году. Он даже вернул им серебряные и золотые сосуды, похищенные из храма вавилонянами.
Благорасположение Кира к евреям некоторые историки связывают с тем обстоятельством, что религия персов — зороастризм — была тоже в значительной мере монотеистической. "Персы не сооружают статуи и алтари, — пишет Геродот, — и даже считают глупцами тех, кто этим занимается. Причина этого в том, что они не приписывают богам человеческие черты, как это делают греки. Их поклонение Зевсу [как верховному божеству] сводится к принесению жертв на вершине самой высокой горы. Всю небесную сферу они называют Зевсом".7 Неясно, до какой степени зороастризм был распростанён среди персов, ведомых Киром. Но и их древняя вера в Ахура-Мазду, который повелевает солнцем и звёздами, сменой света и тьмы, добром и справедливостью в душе человека, тоже должна была казаться им очень близкой к иудаизму.8
Хронология персидских побед и завоеваний исследована на сегодняшний день довольно точно и не вызывает серьёзных споров. Но вопрос о том, каким образом малочисленный народ мог раз за разом побеждать хорошо оснащённые армии могучих государств, даже не ставится. Хорошо было древним историкам: в их представлении любая военная победа даровалась богами. А боги, как известно, непредсказуемы в своих пристрастиях. Захотят — даруют победу грекам, захотят — троянцам. И Гомеру — никуда не денешься — пришлось бы переписывать конец "Иллиады".
Увы, в наш рациональный век, в поисках ответа, нам не укрыться за божественным произволом. Военная история мира, включая и 20-й век, продолжает подсовывать арифметические парадоксы, которым нет простого логического объяснения. Каким образом 4-миллионная Финляндия могла выдержать напор 200-миллионного Советского Союза в 1939–1940 гг.? Откуда взялись силы у вьетнамцев отбиться от мощнейшей державы мира в 1963–1975? У афганцев — от русских в 1979–1989? Из каких невидимых источников черпают силы шесть миллионов израильтян противостоять ста миллионам арабов? Ни численное превосходство, ни превосходство вооружения не могут гарантировать победу — это мы видим ясно. Что же остаётся? Остаётся устремить наш взор в ненавистный для всякого рационального сознания метафизический туман и извлечь оттуда расплывчатое — но других-то ведь нет! — понятие: "боевой дух воина".
