Счастье было недолгим. Антуан не устал от семейной жизни – но он заскучал по своему прошлому. Майя видела, что тихое счастье загоняет его в угол.
– Денег у нас хватало, не о них речь шла. Ему нужно было действовать, рисковать, хотя он никогда не говорил об этом. Берег меня от всего. Я знала, что ради меня и Яна он пойдет на любую жертву, но я не хотела таких жертв. Я слышала, что ему часто звонят старые знакомые и предлагают работу. Я сказала ему, чтобы он принял следующее предложение.
– Зачем? – не выдержала Агата. – Вы ведь понимали, что это опасно, не так ли?
– Все, что делал Антуан, было опасно. Я прекрасно знала, что, возможно, из-за этого своего позволения никогда не увижу отца своего ребенка. Но Антуан был так счастлив, что я поняла: я должна была дать ему эту свободу. Пока его не было, я не могла спать. Я почему-то была уверена, что он уже не вернется.
Но он вернулся – и в тот раз, и на следующий. Антуан исчезал на пару недель, никогда не говорил, куда и зачем едет, а возвращался всегда с большими деньгами и подарками. Иногда – с заживающими ранами, о которых он отказывался говорить.
– После таких поездок он три-четыре месяца жил дома, бывало, что полгода и больше. Потом опять уезжал. Хотела бы я это прекратить? Да, конечно. Но я чувствовала: тот покой, который порадовал бы меня, не жизнь для него. Мне приходилось мириться.
Он не вернулся с шестой поездки. Просто уехал – и все, больше Майя ничего о нем не слышала. Она понятия не имела, где искать, к кому обращаться, она ведь даже не была его женой. Просто сожительницей, и все, кого она просила о помощи, пренебрежительно заявляли, что он бросил ее. Наигрался.
Майя в это не верила, но ничего не могла доказать. Они с Яном остались одни.
– Ему тогда только-только исполнилось три года, и я была уверена, что он даже не вспомнит отца. Но гены все-таки великое дело… а может, не только они. Говорят же, что основы личности ребенка закладываются в первые годы жизни, а Антуан тогда очень много общался с Яном. Думаю, это оставило свой след. С каждым годом мой сын становился все больше похож на своего отца. А значит, я понимала его все меньше.
Ян отличался от других детей, это Майя заметила сразу. Ему было интересно с ними только в раннем детстве, он очень быстро превзошел их. Любые знания он схватывал на лету, а к тем, кто был не так способен, мгновенно терял интерес.
– Я пыталась объяснить ему, что не нужно судить людей, нужно относиться к ним с пониманием. Но Ян был слишком честен для этого. Если кто-то казался ему глупым, скучным или слабым, он так и говорил. Кому это понравится? Никому, дети тоже не идиоты. Поэтому сначала он остался без друзей во дворе, а потом – в классе. Я боялась, что это навредит ему.
– Но не навредило?
– Нет, конечно. Это же Ян.
Как ни странно, в словах «это же Ян» было нечто такое, что прекрасно понимали они обе.
Ян был вполне доволен своим одиночеством. Он наблюдал за другими детьми со стороны, играл с ними, когда ему хотелось, а когда не хотелось – пропадал где-то, и сколько бы мать его ни отчитывала, это ни к чему не приводило.
Когда он научился говорить, он легко поддерживал беседу со взрослыми. Они умилялись: какой смышленый мальчишка! Майя знала, что должна гордиться – и гордилась, но за этой гордостью скрывалось чувство угрозы, не до конца понятное даже ей самой.
Уже тогда она догадывалась: Яну лучше вырасти таким, как она, а не как Антуан Кератри. Это сделает его жизнь счастливей и проще.
Но природа взяла свое, Ян постепенно становился загадкой, которую она никак не могла разгадать.
– Я даже помню, что стало для меня переломным моментом, – усмехнулась Майя. – Старшие мальчишки во дворе никогда с ним не ладили. Они видели, что Ян умнее их, и им это не нравилось. Превзойти его они не могли, но начали поколачивать. Я пыталась вмешаться, хотела поговорить с их родителями, но Ян запретил мне. Он сказал, что сам все уладит, а я не поверила. Что он там мог уладить, если некоторые ребята были лет на пять старше него? Так что я боялась за него, не знала, как быть, пока однажды не увидела, как те мальчишки колотят друг друга. Они такую драку устроили, что некоторые потом в больнице оказались! А Ян сидел в стороне, на дереве, и преспокойно наблюдал за этим. Без злорадства даже, просто как кот, который следит за солнечными зайчиками. Тогда я и поняла: это сделал он.
– Что сделал?
– Настроил их друг против друга, заставил драться, поссорил так, что они больше никогда не общались и не могли объединиться против него. Хотя они сами этого не поняли. Я разговаривала с родителями тех мальчишек. И они, и их дети были уверены, что ссора началась из-за того, что кто-то у кого-то увел девочку, и там закружилось. Но ведь сама девочка все отрицала! Не было случая, были слухи о нем. А кто запустил те слухи?
– Ян?
– До этого так и не докопались, но я-то знаю правду. И ты знаешь. Он сумел обмануть и взрослых, и детей, а ему было всего десять лет. Для него это было только начало. Он сильно отличался от своего отца: Антуан при конфликте нападал открыто, а Ян просто управлял людьми, как марионетками.
Агата почувствовала мороз на коже – легкое, осторожное прикосновение страха. Она-то надеялась, что родная мать Яна подарит ей причину доверять ему, а не наоборот!
Но сама Майя, похоже, не боялась таланта своего сына.
– Ян избегал прямых столкновений не потому, что был трусом, – добавила она. – Он вырос сильным, как и его отец, он с детства спортом занимался, я за этим проследила. Он мог победить в любой драке, даже если противников было несколько. Но именно это его раздражало. Ян знал, что исход драки предрешен, и ему было скучно.
Агата начинала понимать, к чему она клонит.
– А манипулировать людьми сложнее, чем драться… Поэтому он шел сложным путем.
– Именно так. Он учился направлять людей, заставлять их выполнить его волю, даже если они не подозревали об этом, – подтвердила Майя. – Его не интересовало само чувство превосходства. Для него это были… эксперименты, что ли? Каждый раз новый опыт. Чем больше он достигал, тем большего ему хотелось. Поэтому когда он пошел по пути своего отца, я была готова к этому.
– То есть – пошел по пути своего отца? Что вы имеете в виду?
– То есть, не смог жить той жизнью, которой живут все. Учеба-работа-семья. Это было не для него. Как и Антуан, он интересовался только тем, что заставляло его пройти по лезвию ножа. Я не пыталась исправить его, знала, что это бесполезно. Я просто отпустила его. Когда он начал жить отдельно, я продала городскую квартиру и переехала сюда. Мне хорошо здесь. Ян иногда приезжает, говорит ровно столько, сколько хочет сказать, и уезжает. Мы с ним к этому привыкли.
– Вы не знаете, чем он занимается сейчас?
– Я и не хочу знать, потому что не знать в этом случае проще. Сон крепче будет. Я принимаю его любым, как принимала Антуана. Он мой сын, любить его проще, чем мужа. Ты приехала сюда, чтобы понять его, а я сразу предупредила, что это невозможно. Просто помни, что он сын своего отца, хотя и это не сделает его открытой книгой для тебя. Но что-то ты, надеюсь, усвоила.
