Для Агаты финал все равно предопределен. Неважно, высадят ее здесь или перехватят на дороге вместе с остальными. Поэтому нет такого варианта, как «просто ехать дальше». Нужно или высаживать ее, принимая условия преследователей, или… делать что-то еще.
Вот только что, что?
Над лесом громовым раскатом пролетел новый выстрел, и Ольга взвыла:
– Останови!
– Не смей, – тут же велел Александр. – Потому что иначе я…
Никто так и не узнал, чем собирался угрожать школьный директор. Его голос резко оборвался, и, обернувшись, Андрей увидел, что Александр лежит в проходе неподвижно, а вокруг его головы расплывается алое пятно.
На этот раз их преследователи были не при чем. Андрей хоть и не видел, что там произошло, догадался без труда: ему достаточно было взглянуть на москвича, все еще державшего в руках небольшой, но тяжелый кейс с фотоаппаратом. Похоже, он сумел подобраться к Александру сзади. Директор школы его, конечно же, видел, но такого не ожидал – и поплатился за это.
– Что вы творите?! – Агата бросилась к упавшему. – Чем вы лучше их?!
– Да нормально с ним все будет! – отмахнулся москвич. – А ты не мельтеши, сейчас побегаешь! Кстати, отличная идея: вышла из автобуса – и дуй в лес! Чтобы они оставили нас в покое и погнались за тобой!
Освобожденная Ольга коршуном налетела на Агату, схватила ту за плечи длинными худыми пальцами.
– Теперь не рыпайся! – с необъяснимым торжеством приказала она. – Хватит, и так столько из-за тебя случилось! Андрей, мать твою, останавливай!
– Надо, наверно… – нерешительно пробормотала Марина.
– Останавливай, отец, – вторил москвич. – Пора заканчивать!
Агата больше ничего не говорила, она замерла, глядя на своего последнего защитника. Даже если Александр серьезно не пострадал, в ближайшее время он точно не очнется. Зато москвич и Ольга были настроены решительно, Андрей чувствовал: еще чуть-чуть, и они примутся за него. Если Марина ни в чем не была уверена и до сих пор рыдала, то у этих двоих глаза горели шальным, животным даже пламенем.
А значит, выжидать и дальше водитель не мог. Настало время действовать.
* * *
Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Костя никак не мог вспомнить, где слышал эту фразу, кто ее сказал, да это и не было важно сейчас. Она снова и снова крутилась у него в голове, доказывая, что он прав.
Можно оставаться бесхребетными, прикрываясь красивыми словами о ценности человеческой жизни. А можно пойти на решительные меры и спасти всех – даже тех, кто этого не заслуживает. Костя прекрасно знал, что когда этот маразматик в костюме очнется, он будет недоволен. Начнет верещать, что не нужно было отдавать девку, и все такое. Но какая разница? Костя не собирался с ним больше встречаться, да и потом, победителей не судят.
Убедившись, что мужчина в костюме потерял сознание и больше болтать не станет, Костя обвел победным взглядом окружающих. Да тут больше угроз нет, только бабы и он! Водитель, примитивный потный мужик, все равно от баранки не отойдет. Тетка с сумками была на его стороне с самого начала, честь ей и хвала. Крупная заплаканная телка вообще не способна принимать самостоятельные решения, это Костя уже понял. Она будет слушать того, кто говорит громче. А Агата… она сама сказала, что готова выйти. Пусть теперь отвечает за свои слова!
– Глуши мотор, – велел Костя водителю. После этого он повернулся к рыдающей девице: – Платок дай.
– Чего?..
– У тебя, вон, из сумки бумажные платки торчат, дай сюда!
Размениваться на вежливость Костя не собирался. Он спасал этих людей, кто здесь главный, если не он? А у главного всегда преимущества. Он чувствовал себя хирургом, сохраняющим жизнь, все остальные превращались в его ассистентов, обязанных подчиняться каждому его слову без неуместных «пожалуйста» и «будьте любезны».
Он давно хотел примерить эту роль. Кто бы мог подумать, что шанс появится так неожиданно…
Он забрал у рыдающей девицы платки, достал из сумки селфи-палку и примотал к ней несколько бумажных салфеток. Этот импровизированный белый флаг Костя поднес к заднему окну и несколько раз осторожно махнул, показывая, что они сдаются. Подниматься он все равно не рисковал – будет несправедливо, если он, единственный, кто здраво соображает, станет жертвой шальной пули!
Ответа со стороны преследователей не последовало, но они больше не стреляли, и это уже говорило о многом.
Автобус приближался к тому самому мосту, где Костя предлагал оставить Агату с самого начала. Похоже, все сложилось идеально, оставалось подождать совсем чуть-чуть, и они будут свободны!
Он верил в это – пока водитель не решил повести себя как полный идиот. Эта деревенщина даже теперь отказывалась следовать гласу рассудка: вместо того, чтобы остановиться, он набрал скорость. Автобус, раскаленное ржавое ведро, каким-то чудом, совсем неуместным сейчас, сумел разогнаться. Это и в иных обстоятельствах было бы рискованно на такой дороге, а теперь еще и провоцировало преследователей.
От неожиданности Костя не удержался на ногах, от нового падения его спасло только удачно подвернувшееся под руку кресло, но пульсирующая боль в разбитом лице, только-только успокоившаяся, вернулась. Душный и грязный салон трясло так, что пассажиры не рисковали двинуться с места. Гонка началась неожиданно, в самый неподходящий момент, и даже джип остался позади – его водитель, скорее всего, заметил белый флаг и начал тормозить.
А теперь все пропало! Из-за этого наивного, тупого трюка, который все равно ни к чему не приведет, преступники не станут их щадить. Они догонят их за рекой, обязательно догонят, и тогда никто не останется в живых.
– Ты что творишь?! – крикнул Костя. От возмущения получилось как-то высоко и жалко.
– Не нужно этого! – внезапно поддержала его Агата. – Не рискуйте так ради меня!
Но водитель словно не слышал их. На его потном, красном лице застыло выражение непробиваемого упрямства. Он гнал вперед автобус, рассчитанный на совсем другие скорости, подбирался к мосту и… не стал на него въезжать.
В последний момент он все-таки ударил по тормозам и вывернул руль. Автобус ушел с единственного возможного маршрута, его закружило, понесло – в сторону леса, а потом в грязь. Неуклюжая машина не удержалась на колесах и перевернулась несколько раз. Все вокруг закружилось, Костя старался держаться за то же кресло, но мышцы не слушались его, пальцы разжимались сами собой. Он никогда не считал себя слабым – до этого дня.
На очередном повороте он все-таки отпустил кресло. Невидимая сила сорвала его с места, закружила вместе со всеми, заставила забыть, где небо, а где – земля. Последним, что увидел Костя, были ржавые, покрытые облезшей краской поручни, оказавшиеся прямо перед его лицом.
* * *
Когда тот рыхлый парень оглушил мужчину в костюме, Агате казалось, что это конец. Исход своей истории, понятный и безжалостный, она приняла с покорной обреченностью. Она не хотела умирать, не хотела возвращаться в лесную хижину, но раз по-другому спасти этих людей нельзя, она должна была принять это. Не важно, что это за люди, плохие они или хорошие. Никто не обязан умирать или даже рисковать ради нее.
