— И?.. — спрашивает Лале.
— Ну, я шел и шел. Потом меня схватили, когда я зашел в деревню стащить еды. Я голодал. Солдаты увидели мой номер на руке и привели сюда.
— А теперь они собираются повесить тебя завтра утром, верно?
Голова парня падает. Лале думает, что именно так он будет выглядеть завтра утром, когда его вздернут.
— Ты можешь как-нибудь помочь нам, Татуировщик?
Лале вышагивает по комнатушке. Потом отворачивает рукав парня и рассматривает номер. Это его собственная работа. И продолжает ходить. Парни молча сидят.
— Побудьте здесь, — твердо произносит он, хватает портфель и быстро выходит из комнаты.
Прожектора обшаривают территорию, как безумные глаза, выискивающие, кого бы убить. Прижимаясь к строениям, Лале пробирается к административному корпусу и входит в главную контору. С облегчением он замечает за стойкой Беллу. Она поднимает на него глаза:
— Лале, что ты здесь делаешь? У меня нет для тебя работы.
— Привет, Белла. Можно кое-что у тебя спросить?
— Конечно, все, что угодно. Ты ведь знаешь, Лале.
— Когда я заходил сюда днем, мне кажется, я слышал разговор о каком-то транспорте, уходящем сегодня ночью?
— Да, один транспорт уходит в полночь в другой лагерь.
— Сколько там народа?
Белла берет лежащий рядом листок:
— Сотня имен. А что?
— Имена, не номера?
— Нет, у них нет номеров. Их привезли сегодня, а потом отправляют в мужской лагерь. Ни один не имеет номера.
— Можно втиснуть в этот список еще одного?
— Думаю, да. Кого? Тебя?
— Нет, ты ведь знаешь, что я не уйду отсюда без Гиты. Это кто-то другой. И чем меньше ты знаешь, тем лучше.
— Хорошо, сделаю это для тебя. Как его зовут?
— Черт! — восклицает Лале. — Сейчас вернусь.
Злясь на себя, Лале быстро возвращается в свой барак.
— Твое имя? Как тебя зовут?
— Мендель.
— А дальше?
— Извините, Мендель Бауэр.
* * *
В конторе Белла дополняет напечатанный на машинке список.
— А охранники не заметят, что одна фамилия напечатана на другой машинке? — спрашивает Лале.
— Нет, им лень разбираться с этим. Просто скажи этому парню, чтобы был на территории, когда увидит погрузку в транспорт.
Лале достает из своего портфеля кольцо с рубинами и бриллиантами и вручает Белле:
— Спасибо. Это тебе. Можешь оставить себе или продать. Я прослежу, чтобы он сел в транспорт.
* * *
Вернувшись в свою каморку, Лале прогоняет двоих друзей Менделя с кровати, достает свой портфель и садится рядом с ним.
— Дай твою руку.
Парни смотрят, как Лале перебивает номер в изображение змеи. Татуировка не совершенна, но цифры скрывает.
— Зачем ты это делаешь? — спрашивает один из парней.
— Там, куда едет Мендель, все без номеров. Его номер могли бы вскоре заметить, и тогда парня вернули бы сюда, прямо на свидание с палачом. — Он заканчивает работу и поворачивается к двум другим. — А вы отправляйтесь в свой барак и будьте осторожны. Я способен спасти лишь одного за вечер. Вашего друга завтра здесь уже не будет. Он уезжает в полночь. Не знаю, куда его повезут, но у него, по крайней мере, появляется шанс остаться в живых. Понимаете?
Трое парней обнимаются, обещая друг другу встретиться по ту сторону этого кошмара. Когда друзья уходят, Лале снова садится рядом с Менделем:
— Останешься здесь до отъезда. Я отведу тебя к грузовикам, а дальше смотри сам.
— Не знаю, как вас благодарить.
— Если тебе снова удастся сбежать, смотри, чтобы не поймали. Это будет достаточная для меня благодарность.
Некоторое время спустя Лале слышит шум, выдающий какое-то движение в лагере.
— Давай, пора идти.
Они проскальзывают вдоль стен барака и различают два грузовика, в которые садятся люди.
— Поторопись и постарайся попасть в середину одной из очередей. Смешайся с ними и, когда спросят, назови свое имя.
Мендель торопливо уходит и пристраивается к очереди. Обхватив себя руками, он старается согреться и в то же время прикрыть змею у себя на руке. Лале смотрит, как караульный находит в списке его имя и подталкивает к кузову. Когда двигатель заводится и грузовик отъезжает, Лале крадучись возвращается к себе.
Глава 17
Следующие месяцы оказываются особенно тяжелыми. Узники умирают по многим причинам: от голода, холода и болезней. Некоторые сами убивают себя, бросаясь на забор под током. Других, не успевших это сделать, пристреливают караульные с вышек. Газовые камеры и крематории работают сверхурочно, а к столикам Лале и Леона постоянно тянутся длинные очереди из десятков тысяч людей, привозимых в Освенцим и Биркенау.
По мере возможности Лале с Гитой встречаются по воскресеньям. В эти дни они смешиваются с другими узниками, чтобы украдкой прикоснуться друг к другу. Время от времени они урывают короткие минуты в бараке Гиты. Это помогает им выживать, а Лале даже планирует совместное будущее. Капо Гиты толстеет от еды, которую приносит ей Лале. Иногда, когда Лале долгое время не может встретиться с Гитой, охранница спрашивает без обиняков: «Когда твой дружок придет еще?»
Однажды в воскресенье Гита наконец отвечает на упорные вопросы Лале, что именно происходит с Силкой.
— С ней забавляется Шварцхубер.
— О господи! И долго это продолжается?
— Точно не знаю. Год, может, и больше.
— Он настоящий ублюдок, пьяница и садист, — сжимая кулаки, говорит Лале. — Можно представить, как он с ней обращается.
— Не говори так! Не хочу об этом думать.
— Что она рассказывает вам? Как они проводят время вместе?
— Ничего не рассказывает. Мы не спрашиваем. Не знаю даже, как ей помочь.
— Если она так или иначе откажет ему, он сам ее убьет. Думаю, Силка давно решила все для себя, в противном случае она уже была бы мертва. Главная проблема — не забеременеть.
— Все нормально, никто не забеременеет. Чтобы это произошло, у девушки должны быть месячные. Ты разве не знал?
— Ну да, знал, — кивает смущенный Лале. — Просто мы об этом не говорили. Наверное, я не подумал.
— Ни тебе, ни этому подлому ублюдку можно не волноваться, что у Силки или у меня будет ребенок. Ладно?
— Не сравнивай меня с ним. Скажи ей, что я считаю ее героиней и горжусь тем, что знаком с ней.
— Что ты хочешь этим сказать — героиня? Она не героиня, — произносит Гита с некоторым раздражением. — Просто она хочет жить.
