Книга Преемник, страница 90. Автор книги Марина и Сергей Дяченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Преемник»

Cтраница 90

(Мир должен измениться. Потому что он несовершенен. Ты дурак, Руал, но не настолько, чтобы отрицать это.)

Женщина наклонилась, подхватила за дужку показавшееся из колодца полное ведро — и в этот момент мучительно напомнила Руалу ту, другую, которая приходилась ей бабкой. Даже взгляд — серьёзный и настороженный…

— Ящерица, — сказал он шёпотом.

(Ты много потерял, Руал.)

По верховьям деревьев снова прошёлся резкий, неожиданный ветер. Руал почувствовал, как бегут по коже ледяные мурашки.

— Да, — сказал он чуть слышно. — И это не последняя потеря.

* * *

Эгерт не любил подземелий. Кто их, впрочем, любит — наверняка не узники, годами гниющие в каменных мешках либо неделями дожидающиеся пыток… А Солль слишком хорошо помнил, как шёл этим коридором в сопровождении Фагирры и городского палача, и как пахло в пыточной, и какие крики доносились сквозь толщу стен…

Палач поднялся навстречу; был он удивительно похож на своего предшественника, двадцать лет назад раздувавшего для Солля жаровню. Впрочем, Эгерта раскалённый металл не тронул… А Тория…

Внутри него захлопнулась некая дверца: запрещено. Не сейчас, в самом деле… Не думать…

Он кивнул сопровождавшему его тюремщику; тот передал свой факел палачу и исчез в боковом коридоре. Палач, с виду похожий скорее на мастерового, вопросительно склонил голову к плечу; Солль кашлянул, прочищая горло:

— Ну?

— Готовый, — отозвался палач степенно. — Ждёть.

Низкая железная дверь гостеприимно распахнулась перед господином полковником; наклонив голову, Солль шагнул в камеру пыток — ту самую, где много лет назад говорил с ним Фагирра.

Два факела, укреплённые в железных кольцах, давали даже больше света, чем хотелось бы Соллю. Жаровня на трёх ногах подмигивала красным; у стены стояли кресло с подлокотниками и низкая круглая табуретка. Перед жаровней помещался широкий топчан; сейчас он жалобно поскрипывал под грузом мощного, обнажённого, покрытого потом волосатого тела. Запах дыма в камере мешался с ядрёным духом немытого мужика.

Солль передвинул кресло подальше и сел, положив руки на подлокотники. Палач принялся отбирать инструменты. Солль не глядел в его сторону; слушая отвратительный лязг, он вспомнил задумчивые глаза судьи Ансина: «Это не твоё дело, Солль… Но я понимаю, почему ты за него берёшься».

Сова ждал. Глаза его больше чем обычно напоминали круглые жёлтые плошки на морде хищной птицы; кожа на лбу разошлась, открывая длинную рану — последствие удара, спасшего Соллю жизнь. Руки и ноги атамана были намертво прикручены к топчану. Бороду и волосы палач успел умело обкорнать; неглубокая рана на плече уже затянулась, но шея по-прежнему была обвязана тряпкой, и тряпка пропиталась кровью.

Палач закончил приготовления и встал за спинкой кресла, ожидая распоряжений. Мысли Эгерта оказались непривычно тяжёлыми и вязкими — он никак не мог придумать вопрос. Впрочем, так вот сидеть и молчать — тоже разновидность пытки…

Сова чуть пошевелился и сдавленно вздохнул. Рёбра его поднялись и опали; поперёк груди тянулся старый сизый шрам, внизу живота курчавились нетронутые палачом волосы, и небывалых размеров мужское достоинство безвольно свешивалось набок.

Эгерт отвёл взгляд — но Сова успел перехватить его, и к своему удивлению Солль заметил на дне атамановых глаз искорку самодовольства. Палач переступил с ноги на ногу.

Сова смотрел теперь прямо Эгерту в лицо; это не был взгляд жертвы. Атаман смотрел бы точно так же, глядя из удобного кресла на привязанного к топчану Солля. Эгерт снова удивился — Сове можно было отказать в чём угодно, но только не в мужестве.

Клещи в жаровне приобрели малиновый оттенок. Солль представил себе запах горелой плоти и болезненно поморщился; Сова расценил это как проявление слабости, и во взгляде его снова проскользнула тень удовлетворения. Эгерт разозлился.

Не так давно они сидели рядом — самец-убийца и мальчик, которому Солль когда-то дал имя. Они говорили — о чём? Луар принимал из этих рук нечто — что именно? «Господин Луар»… «Вежливо, чтобы не сказать — почтительно…» Почтительный Сова? Кланяющийся кому — Луару?!

— Вот что, — голос его звучал холодно и ровно, как он того и хотел. — Вот что, Ишта…

Палач шагнул вперёд, приготовившись исполнять приказ. Эгерт дёрнул уголком рта:

— Отдохни, Ишта. Постой за дверью, дабы мне не мешали. Никто. Ты понял?

Палач смутился; очевидно, распоряжение полковника полностью шло вразрез с приказаниями, полученными от судьи.

Солль нахмурился; некоторое время они с Иштой смотрели друг на друга, и палач решал, стоит ли возражать. Прошла почти минута, прежде чем он отказался от такой попытки, поклонился, с сожалением глянул на жаровню — и бесшумно скрылся за низкой дверью.

Эгерт проследил, плотно ли закрыта железная створка; вернулся, прошёлся вокруг треноги, стараясь не глядеть на Сову. Сейчас тот снова убедился в его, Солля, уязвимости: полковник желает знать — и не хочет, чтобы знали другие. Тайна, известная Сове, была теперь единственным оружием атамана — и этому оружию противостояли малиновые клещи, полученные Соллем в наследство от палача…

Солль круто повернулся. Взгляд его встретился со взглядом Совы, и разбойник, кажется, на секунду смутился.

— Правда ли, что ты служил Лаш? — уронил Солль негромко.

Сова через силу ухмыльнулся. Эгерт, впрочем, и не ждал от него лёгких ответов.

— Твоё время не безгранично, — заметил он, разглядывая приготовленные палачом приспособления. — Твоя смерть может быть лёгкой… Предел мечтаний. Лёгкая смерть. Будешь говорить?

— Буду, — сказал Сова неожиданно. Голос его осип, но звучал вполне внятно. — Ты, полковник… ещё упрашивать меня будешь: замолчи, мол. Я-то скажу, а ты вот… не боишься?

Эгерт с трудом сдержал желание ударить лежащего. Прошёлся, слушая собственные шаги; уселся на подлокотник кресла:

— Я вот не боюсь, Сова. Пуганый я. О себе думай.

— Обо мне уже подумали, — атаман громко сглотнул. — Мне всё одно… Да вот только… — он замолчал, глядя на Эгерта с нескрываемой издёвкой, явно ожидая вопроса.

— Не «всё одно», — Эгерт снова встал. Подошёл к жаровне, потрогал пальцем рукоять клещей, отдёрнул руку. — Не «всё одно», Сова… Я ведь на части тебя порежу. Всё, что висит, повырву с корнем… И язык тоже. И не будет «только» — одно мясо бессловесное, подавишься своим «только»…

Сова часто задышал:

— Запаришься… Грязи побоишься, полковник. Измараешься по уши… Хотя… — он хрипло хохотнул, — и так ты получаешься в дерьме, полковник… Как я.

Солль мысленно выругал себя за недостойную уязвимость. Слова Совы не должны волновать его — а вот донимают, жгут, будто он, Эгерт — пытаемый…

Он отыскал среди палачова имущества кожаные рукавицы — засаленные, неоднократно бывавшие в деле; при мысли, что придётся сунуть в них руки, его жестоко передёрнуло.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация