– Нисколько.
– Я дам вам имейл и номер мобильного. Полагаю, вы поделитесь со мной любой значимой информацией, если что-то узнаете?
– Буду очень рад.
– Хорошо. У меня больше нет времени. Но мы еще поговорим.
Когда Гурни выходил из дома, в небе по-прежнему тарахтел вертолет. Воздух гулко сотрясался от его ротора, и оставшиеся прошлогодние листья падали, кружась, с верхушек деревьев. Не успел Гурни дойти до машины, как путь ему преградила ярко накрашенная пышноволосая журналистка с микрофоном в руке и с оператором за спиной.
– Я Джилл Маккой, “Новостной взгляд”, Сиракьюс! – воскликнула она. Лицо ее выражало обычное для ее профессии взвинченное любопытство. – Мне сказали, что вы детектив Дэйв Гурни, которого журнал “Нью-Йорк” назвал сурперкопом. Дэйв, правда ли, что Добрый Пастырь, печально известный серийный убийца, нанес новый удар?
– Простите, – сказал Гурни, протискиваясь мимо нее.
Она протянула ему вслед микрофон и засыпала шквалом вопросов, пока он открывал машину, садился, закрывал дверцу, заводил мотор.
– Ее убили из-за телепередачи? Из-за того, что она сказала? Как вы думаете, это ужасное дело слишком серьезно для местной полиции? И почему привлекли вас? Как вы с этим связаны? Правда ли, что у вас возникли проблемы с ФБР? Какие именно проблемы, детектив Гурни?
Когда он выруливал с парковки, видеокамера оказалась всего в нескольких дюймах от его бокового стекла. Патрульный ничем ему не помог. Он был занят разговором с вновь прибывшим. Выезжая на магистраль, Гурни бросил взгляд на этого прибывшего: небольшого роста, темноволосый, без тени улыбки. Одного взгляда хватило, чтобы его опознать.
Это был Дейкер.
Глава 32
Коэффициент
После первого поворота Гурни увидел автомастерскую. Он сбавил скорость и прочитал табличку на здании из бетонных блоков: “Жестянка у озера”. Гурни убедился, что это лучшее место, чтобы оставить машину, не привлекая внимания.
На полпути к Уолнат-Кроссингу он увидел рекламу оператора сотовой связи “Веризон” и вспомнил, что свой собственный телефон выключил, когда разговаривал на кухне с Баллард. Он его включил: на экране отобразились семь голосовых сообщений. Прежде чем он успел прослушать хотя бы одно, ему позвонили.
Гурни нажал “ответить”.
Звонил Кайл, и он был очень встревожен:
– Мы уже больше часа пытаемся тебе дозвониться.
– Что случилось?
– Ким просто в шоке. Она все пыталась тебе дозвониться. Оставила тебе три сообщения.
– Это из-за Рут Блум?
– В первую очередь, да. Но еще из-за выпуска “Осиротевших” прошлым вечером. Она в ужасе от того, как все сделали, от того, что вырезали, что добавили. Особенно, что вставили тех двух типов. Она очень расстроилась.
– Где она сейчас?
– В ванной, плачет. Опять. А, нет, подожди. Кажется, она открывает дверь. Не клади трубку.
Гурни услышал, как Ким спросила Кайла, с кем он только что говорил, и Кайл ответил: “С папой”. Потом услышал, как Ким сморкается в ванной. Как Кайл передает ей телефон. Потом услышал приглушенные голоса. Потом опять сморкание и покашливание.
Наконец Ким сказала:
– Дэйв?
– Да, я слушаю.
– Это какой-то кошмар. Не могу поверить, что это действительно произошло. Хочу заснуть, проснуться и чтобы ничего этого не было.
– Я надеюсь, ты не винишь себя за то, что случилось с Рут.
– Разумеется, виню!
– Ты не виновата, в…
Ким перебила, почти вскрикнула:
– Если бы я не втянула ее в эту идиотскую программу, она была бы жива!
– Ты не виновата в ее смерти и не виновата в том, что на РАМ сделали с твоим интервью, что вставили, как…
– Они урезали мою запись вдвое и запихали туда эту высокопарную чушь этих якобы экспертов, – последнее слово она будто выплюнула. – Господи, я так хочу исчезнуть. Хочу все это стереть. Стереть все, что убило Рути.
– Ее убил убийца.
– Но этого бы не случилось, если бы…
– Послушай меня, Ким. Рут Блум убил убийца. Который преследовал собственные цели. Возможно, тот самый убийца, который десять лет назад убил ее мужа.
Она ничего не ответила. Гурни слышал, как она дышит. Медленно, судорожно. Когда она наконец заговорила, в ее голосе слышалась уже не истерика, а просто горе.
– Ларри Стерн меня предупреждал – и так и вышло. Он говорил, что РАМ все извратит, так что выйдет жуткая вульгарная дешевка. Он сказал, что это они меня используют, а не я их, что они заботятся лишь о том, как привлечь массовую аудиторию. Что я заплачу за свой проект больше, чем получу от него. И он был прав. Совершенно прав.
– И что ты собираешься делать?
– Делать? Я не хочу больше иметь никаких отношений с РАМ. Я хочу прекратить проект.
– Ты говорила об этом Руди Гетцу?
– Да, – но голос ее звучал неуверенно.
– Да, но?..
– Я позвонила ему сегодня утром, прежде чем получила от вас сообщение о Рут. Я сказала ему, что очень разочарована, что программа совсем не похожа на то, что я задумывала.
– И?
– Я сказала, что если весь телепроект будет такой, то я не хочу этим заниматься.
– И?
– Он сказал, что нам нужно встретиться. Что такие вопросы не решаются по телефону, нужно поговорить лично.
– Ты согласилась с ним встретиться?
– Да.
– Ты говорила с ним еще раз после того, как узнала об убийстве Рут?
– Да. Он сказал, что нам тем более важно встретиться. Он сказал, что новое убийство – это коэффициент.
– Что?
– Коэффициент. Сказал, убийство подняло ставки, и об этом надо поговорить.
– Подняло ставки?
– Так он выразился.
– Когда вы встречаетесь?
– В среду, в полдень. У него в Ашокане.
Гурни показалось, что она не договаривает:
– И?
Повисло молчание:
– Ох, господи… Мне ужасно неудобно вас просить. Я чувствую себя такой наивной, беспомощной дурой. – Гурни ждал, уже зная, к чему она клонит.
– Мое видение всего этого дела…мои предположения… мой образ мыслей и… я хочу сказать… мне сейчас трудно мыслить здраво. Мне нужно… нужна поддержка, трезвый взгляд со стороны. Я не имею права вас об этом просить, но… пожалуйста…
– Вы хотите, чтобы в среду я поехал с вами к Руди Гетцу?
– Да, очень хочу. Не могли бы вы? Пожалуйста.
