Пирсон сделал небольшую паузу и уставился на пламя в очаге, бросавшее медные отсветы на его лицо, где проступала загадочная улыбка.
— Помните? — продолжал он. — Однажды вечером прогремел ужасный удар грома, потрясший весь замок Камелот, а потом сосуд явился перед благородными рыцарями Круглого стола. Темный зал осветился ослепительными лучами, исходившими от золотой чаши, накрытой белой парчой. Она парила над Круглым столом, распространяя кругом дивный аромат. Стол вдруг оказался заставлен всевозможными яствами и напитками. Потом, когда все наелись, чаша вдруг пропала, словно ее убрала невидимая рука, а с ней и чудесные лучи…
С этими словами (кроме них слышался только треск поленьев) Пирсон приподнял краешек ткани, укутывавшей загадочный предмет, и открылась металлическая поверхность, круглая, сверкающая, как золото, очень похожая на пресловутую чашу.
— Святой Грааль… — завороженно прошептал Халлахан, не сводя горящего взгляда с блестящего золотого предмета, который Пирсон поскорее завернул обратно. — Есть ли пределы тщательности вашей постановки?
— Думаю, волшебный сосуд играет в вашей истории ключевую роль! — насмешливо произнес Блейк.
— Так оно и есть: ключевую, — как нельзя более серьезно ответил хозяин замка. — Потому что благодаря Граалю я смогу после смерти попасть на остров Авалон. Но час близок. Следуйте за мной.
Пробило девять часов. Стояла уже темная ночь, когда общество второй раз прошествовало через двор замка. Пирсон шел впереди со своим Граалем в руках. Он направился к квадратной башне в северо-западном углу, объяснив, что когда-то в нее можно было попасть и из здания, но теперь этот вход замурован. Фонарь осветил старинную, обитую гвоздями дверь, которая отворилась со зловещим скрипом. Гости вошли вслед за хозяином в большую комнату, где не было ничего, кроме нескольких сваленных в углу бочек. Большие гранитные блоки источали холодную сырость, в них было пробито лишь одно крохотное оконце, за которым слышался рокот бушующего моря. Узкая винтовая лесенка в стене вела вверх.
— Будьте осторожны, — предупредил гостей Пирсон подходя к лестнице. — Здесь совсем темно, а идти придется гуськом.
Подъем в этой темной, продуваемой ветром трубе, был очень труден для Мэйдж. Она шла позади, уцепившись за руку Билла, ступая наугад: ей практически ничего не было видно. С ее места свет фонаря дяди Джерри казался совсем крохотным и дрожащим. Не без некоторого злорадства она услышала, как застонала, оступившись, Урсула Браун.
Наконец, миновав несколько этажей, где не было ничего, кроме больших пустых помещений шириной во всю башню, они вышли на верхний этаж — пятый, как сказал Джерри Пирсон, но Мэйдж он показался вершиной Вавилонской башни. Все столпились на маленькой площадке перед дверью, такой же крепкой, как входная. Она вела в комнату с довольно низким потолком. Там был камин с хворостом и несколькими поленьями. На столике глиняный кувшин, масляный светильник и спички. Стены были покрыты штукатуркой, кое-где потрескавшейся, но почти без следов сырости. Очевидно, камин довольно часто топили. Мебель была самая скудная: старое кресло с высокой спинкой у очага и видавший виды квадратный сундук, окованный железом. Сундук стоял прямо под одностворчатым окном с мелкими стеклами в частых свинцовых переплетах. Снаружи его еще защищала крепкая железная решетка в виде маленьких ромбов. Это казалось даже излишним: к окну, выходившему на океан на огромной высоте, и так было не подобраться.
Когда все осмотрелись, Пирсон зажег светильник и попросил еще внимательнее исследовать комнату, чтобы убедиться, что в ней ничего не спрятано и нет никаких тайников.
Осмотр был тщательным, но кратким: и камин, и окно, и потолок, и стены, и сундук были точно такими, какими казались. Потом Пирсон положил свой Грааль на сундук, подошел к камину и принялся его разжигать. Не оборачиваясь, он говорил, иногда покашливая:
— Хорошо провести последние минуты возле огня… Теперь, друзья мои, я попрошу вас меня оставить. Мне непременно нужно побыть здесь одному, в покое. Как только вы уйдете, я запру дверь на крепкий засов.
Он достал из кармана какой-то конверт, протянул его Блейку и, не кашляя больше, закончил:
— Здесь вы найдете воск для печатей и две веревочки. Ими опечатаете дверь с другой стороны. Как печать используйте что-нибудь из своих вещей: перстень, кулон… Прошу вас сделать все очень аккуратно — это крайне важно. В ближайший час меня ни в коем случае нельзя тревожить!
Глава 7
Почему они никак не отозвались? — думала Мэйдж, глядя, как Билл расхаживает у камина. Все были какие-то вялые, словно в ступоре, во всем покорны напору дяди Джерри, исполняли, как под гипнозом, любые его требования. А сама она что делала?
А ничего. Совсем ничего. Точно так же, как и все остальные. Ждала, что будет.
А что будет? Она не смела даже думать об этом. Подъем по лестнице во мраке совсем выбил ее из колеи. А потом — глухой звук закрывающейся двери, затем стук засова, задвинутого дядей Джерри. При свете фонаря она с отчаянием смотрела, как сэр Пелинор и чародей Мерлин накладывают печать на дверь, потом Мордред-предатель подносит к воску свой перстень с печаткой, а фея Моргана — медальон. В этот момент, в бледном свете фонаря, девушка подумала: а вдруг она и вправду переживает какой-то из эпизодов истории Артура? Но главное — как же продолжится этот необычный вечер? Что будет дальше? И чем все закончится?
Убийством? Неужели дядя Джерри добровольно пошел навстречу смерти? Какой бред! Впрочем, все, что он говорил, было бредово. Какой-то невидимый круг, Урсула Браун в роли убийцы… Правда, вот эта мысль ей как раз не казалась неправдоподобной. Она ненавидела эту женщину. Должно быть, та нарочно покачнулась на краю пропасти, чтобы ее обнял Билл, который в тот момент стоял ближе всех к ней. Да, такая способна на все… А где же Урсула, между прочим? Кроме Билла, Мэйдж видела только Блейка и Халлахана, которые как раз вышли из гостиной. Она машинально посмотрела на часы: они показывали без двадцати десять. С тех пор, как гости спустились с этой ужасной башни, прошло всего десять минут. Десять минут показались ей вечностью.
— Черт побери, — взорвался вдруг Билл, — нельзя же так сидеть и ничего не делать! Безумие! У меня предчувствие, что сейчас случится беда.
— Я уже давно так думаю…
— Но это совершенное безумие! Не позволит же он себя вот так, по доброй воле, убить! Такого не бывает! Какую бы ерунду твой дядя тут ни нес, но не до такой же степени он спятил!
Мэйдж глубоко вздохнула.
— Теперь понимаешь, каковы были всю жизнь мои чувства к нему? Никогда не знаешь, что он выкинет.
— И все-таки я его не боюсь, — твердо сказал Билл, встав перед камином. — Правда…
— Что?
— Ну, есть иногда у него что-то такое во взгляде…
— Да, вот видишь! Именно это я тебе и говорила! А… Билл!
Молодой человек обернулся. Его невеста в растерянности широко раскрыла рот.
