Кинжал исчез, только тогда я выдохнула и перевела шальной, безумный взгляд на Брадена. На его лице промелькнули все оттенки эмоций: непонимание, удивление, гнев и стыд. Зато они были, а это значит, с ним все в порядке!
Я едва не расплакалась от облегчения. Мы спасены!
Новый рывок вздернул меня на ноги, заставил поморщиться от боли в предплечье. Но все это было не важно, потому что рядом стоял Кейн.
Рванулась к нему всем телом, всей сутью, обнимая и дыша только им.
Он жив! С ним все в порядке! Он…
— Брок мертв? — прошептала сдавленно.
— Мертвее не бывает. Никто не имеет права красть мои вещи. — Кейн перехватил меня за плечи и оторвал от себя. — Даже те, которые хотят быть украденными.
Слова ударили сильнее кинжала, прямо в кровоточащее сердце — жесткие, сухие, злые. Так он говорил со мной разве что в замке Норг. Или когда заставил всю ночь стоять на коленях.
Я вскинула голову, чтобы поймать его взгляд, но даже этого Кейн мне не позволил. Он уже отвернулся и потащил меня за собой.
— Что ты такое говоришь? — спросила я, все еще отказываясь принимать происходящее. Уперлась ногами в землю, почти повиснув на его руках, и едва не споткнулась, потому что артанец не остановился. — Кейн!
— Я ведь почти поверил, что ты отказалась от побега. — Так могло бы звучать рычание зверя. — Поверил тебе.
В груди вспыхнула ярость.
— Я отказалась!
Из-за нашего ребенка, из-за нежности между нами…
— Что-то я не заметил, что ты противилась тому, что тебя увозят. — Он резко повернулся, и мы оказались лицом к лицу. — Или это было такое страстное сопротивление?
Хлесткий звук пощечины разорвал ночную тишину. Во взгляде Кейна мелькнуло изумление, как отражение моих чувств. Впрочем, оно быстро сменилось злостью.
Я прижала онемевшую от удара ладонь к животу, но не отступила ни шаг, когда артанец навис надо мной, сжимая кулаки. Злой, словно армия проклятых.
— Ударь меня! — выкрикнула ему в лицо. — Если я для тебя вещь, ты можешь делать со мной все что угодно. Ударить, сломать, выбросить. Так сделай это и перестань мучить!
— Я тебя не мучаю! — рявкнул Кейн.
— А что, по-твоему, ты делаешь сейчас? Ты говорил о доверии, о том, что я могу довериться тебе целиком и все рассказать, сам же не желаешь мне верить. Ты даже не удосужился прочитать память Брадена…
— Обязательно прочитаю!
— Так сделай это! Прочитай и узнаешь, что меня заставили уехать…
— Целовать его тебя тоже заставили? Обнимать, льнуть к нему, как…
Кейн не договорил, но мне хватило: я задохнулась от гнева.
— Я защищалась! — выпалила я. — Защищалась, как могла.
— Языком?
— Магией! Вспомнила, что у меня получилось тебя усыпить, и…
— Какая радость, что я не видел, как ты его усыпляешь.
Я зарычала и бросилась на него, заколотила кулаками по груди. Еще раз, еще, еще и еще. Била, пока Кейн не перехватил мои руки, не сжал запястья и не притянул меня к себе. Я задыхалась от гнева, от сдерживаемых слез, от горьковатого привкуса разбитых надежд.
— Но это уже ничего не изменит, — произнесла так тихо, что не была уверена, услышит ли он — голос сел от крика. Пришлось откашляться, прежде чем продолжить: — Твои красивые слова про доверие так и останутся словами, пока ты сам мне не веришь. Поэтому бей! Заставь меня тебя ненавидеть. Хочу тебя ненавидеть…
Кейн молчал, и я запрокинула голову, вглядываясь в его потемневший взгляд и понимая, что не стану больше оправдываться, не хочу и не стану! Пусть думает что угодно, пусть называет как угодно. Мы с ним все равно не сможем быть вместе, потому что я никогда не смирюсь со статусом наложницы. А другую меня он знать не хочет.
— Это Брок сделал? — Он отпустил мои руки и осторожно коснулся онемевшей скулы, о которой я успела забыть.
Кивнула, не в силах ответить. Этот разговор опустошил меня, разрушил до основания.
— Я бы убил его снова, — прорычал Логхард.
Кейн смотрел мне в глаза, и время тянулось бесконечно долго. Отсчитывая секунды, сердце билось рывками. Неожиданно он заключил мое лицо в ладони. Привычный жест отозвался щемящей тоской в груди, поэтому я отступила на шаг. Почувствовала, как его пальцы скользнули по щекам в прощальном жесте.
— Я хочу доверять тебе, Амелия… — Кейн словно выталкивал из себя слова.
— Но?..
— Я просто этого не умею.
Я затаила дыхание, отказываясь верить собственным ушам.
— Я привык читать чужие мысли и обо всем знать.
— Мои мысли ты никогда не прочтешь.
Земля едва ощутимо дрогнула. Может быть, я бы даже ничего не почувствовала и не придала этому большого значения, если бы не волна магии, пришедшая со стороны бездыханного тела Брока.
Бездыханного ли?
— Что это?!
Ответить он не успел: землю тряхнуло так, что меня швырнуло прямо на Кейна. Взгляд его потемнел еще сильнее, и в моей памяти вспыхнули слова Брока. Догадка обрушилась на меня вместе с новым подземным толчком, но озвучил ее именно Кейн:
— Вулканы.
28
Почва под ногами продолжала дрожать, и я знала, что это всего лишь начало. Начало чего-то ужасного. Горло сдавило от дурных предчувствий, все остальное отодвинулось в сторону, стало не важным. Я вцепилась в плечи Кейна и спешно объяснила:
— Брок сказал, что готовит какое-то заклинание, которое пробудит вулканы…
— Я слышал. Но сделать это можно, только добавив в источник другую магию, — напомнил артанец.
Нет. Магия у нифрейца была только моя. Значит, это что-то другое.
Я спешно пыталась вспомнить все, что читала про Огненные родники. Про их силу, про особенности.
— Их могущество медленно растет, да? Что, если ускорить процесс?
Лицо артанца не дрогнуло, но его взгляд потемнел, как сама ночь, и я поняла, что попала в точку.
— Заклинание скрытой силы, — нахмурился Кейн.
Меня прошибло холодным потом, потому что я знала, о чем он говорит. В Нифрейе это еще называли заклинанием последнего вздоха. Его использовали воины во время сражения и только в исключительных случаях. Заклинание забирало все внутренние силы, увеличивая магию в разы… Но за краткие минуты могущества приходилось расплачиваться самой высокой ценой — жизнью.
Видимо, нечто подобное можно было сделать с источниками, но даже враждующие государства предпочли бы захватить другой родник, чем разрушить его до основания. Как именно это получилось у Брока, мы уже не узнаем.
