Если вы читаете эту книгу, велика вероятность, что вы привилегированны: вы можете читать, у вас есть время, чтобы читать. Вы забрались глубоко в облака. Потребовались поколения и поколения, чтобы вы смогли туда забраться. Немного благодарности тут будет вполне уместно. Если вы упорно хотите склонить мир на свою сторону, лучше, чтобы у вас были на то причины. Если вы собираетесь стоять на своем, опять-таки, лучше, чтобы у вас были на то причины. Лучше их как следует продумать. Иначе падать будет очень больно. Вы должны делать то же, что и другие люди, если только у вас нет хороших причин делать что-то иное. Если вы попали в колею, вы, по крайней мере, знаете, что другие люди следовали по этому пути. Если вы выбились из колеи, зачастую это означает, что вы сбились с пути. А в пустыне, которая простирается вдоль дороги, живут разбойники и чудовища. Так гласит мудрость.
Слушающий человек
Слушающий человек может отражать толпу. Он может делать это, ничего не говоря. Он может делать это, просто позволяя говорящему человеку слушать самого себя. Это то, что советовал Фрейд. Он укладывал своих пациентов на кушетку, чтобы они смотрели в потолок, а их разум блуждал и озвучивал все, что к нему приходит, пока он блуждает. Это его метод свободной ассоциации. Так психоаналитик, работающий по Фрейду, избегает переноса своих собственных предубеждений и мнений во внутренний ландшафт пациента. Вот почему Фрейд не сидел лицом к лицу с пациентами. Он не хотел, чтобы их спонтанные медитации менялись, пусть даже незначительно, под воздействием его эмоциональных реакций. Он был весьма обеспокоен тем, что его собственные мнения и, что еще хуже, его собственные нерешенные проблемы найдут свое неконтролируемое отражение в сознательных, равно как и бессознательных, ответах и реакциях пациента. Он боялся, что таким образом пагубно повлияет на развитие своих пациентов. По той же причине Фрейд настаивал на том, чтобы психоаналитики анализировали себя. Он хотел, чтобы те, кто практиковал его метод, обнаруживали и устраняли свои собственные слепые пятна и предрассудки, чтобы их практика не стала разрушительной. У Фрейда были на то причины. В конце концов, он гений. Вы можете определить это по тому, что его все еще ненавидят. Но у отстраненного и несколько отдаленного подхода, рекомендованного Фрейдом, есть и свои недостатки.
Многие из тех, кто стремится к терапии, хочет и нуждается в более близких, личных отношениях, хоть и это тоже таит в себе опасности. Отчасти поэтому я, как и большинство клинических психологов, в своей практике предпочел фрейдистскому методу беседу. Для моих клиентов может быть ценным видеть мои реакции. Чтобы защитить их от неоправданного влияния, которое эти реакции могут оказать, я стараюсь правильно ставить цели, чтобы ответы возникали благодаря соответствующей мотивации. Я делаю все, что могу, чтобы желать для них лучшего (что бы это ни было). Я делаю все самое лучшее, чтобы желать для них лучшего. Я стараюсь очистить свой разум и оставить свои беспокойства в стороне. Так я концентрируюсь на том, что лучше для моих клиентов, одновременно оставаясь бдительным к любым сигналам, говорящим о моем возможном непонимании, что означает это самое «лучше». Это то, о чем нужно договариваться, а не то, что можно предполагать. Это то, что нужно делать очень осторожно, чтобы смягчить риски близкого, личного взаимодействия.
Мои клиенты говорят. Я слушаю. Иногда отвечаю. Иногда ответ оказывается почти неуловимым, даже невербальным. Мы с клиентами встречаемся лицом к лицу. У нас возникает визуальный контакт. Мы можем видеть выражения лиц друг друга. Они могут наблюдать эффект, произведенный их словами на меня, а я — эффект, произведенный моими словами на них. Они могут отвечать на мои ответы.
Мой клиент может сказать: «Я ненавижу свою жену». Эти слова сказаны, выпущены в мир. Они висят в воздухе. Они вышли из преисподней, материализовались из хаоса и заявили себя. Они воспринимаемы, четки, их уже невозможно с легкостью игнорировать. Они стали реальными. Говорящий человек сам себе поразился. Он видит такую же реакцию, отраженную в моих глазах. Он замечает это и идет по пути здравомыслия. «Погодите, — говорит он. — Задний ход. Это чересчур. Иногда я ненавижу свою жену. Я ненавижу ее, когда она не говорит мне, чего хочет. Моя мама тоже так делала постоянно. И это сводило папу с ума. По правде говоря, это всех нас сводило с ума. Даже саму маму! Она была милым человеком, но очень обидчивым. По крайней мере, с моей женой все не так плохо, как с мамой. Вовсе нет. Погодите! Думаю, моя жена на самом деле говорит мне, чего она хочет, и прекрасно с этим справляется, но я очень волнуюсь, когда она этого не делает, потому что мама замучила нас своим мученичеством чуть ли не до смерти. Это на меня и правда очень сильно повлияло. Может, теперь я слишком бурно реагирую, сталкиваясь с малейшими проявлениями чего-то похожего. Ой! Да я же веду себя точно как папа, когда мама его расстраивала! Это не я! Это не имеет к моей жене никакого отношения! Лучше мне ей об этом сказать». Таким образом, я наблюдаю, что мой клиент поначалу не мог как следует отличить свою жену от своей матери. Вижу, что он был бессознательно одержим духом своего отца. Он тоже все это видит. Теперь в нем чуть больше определенности, он чуть меньше похож на неотесанную глыбу и вокруг него чуть меньше тумана. Он говорит: «Хорошая сессия, доктор Питерсон!» Я киваю. Иногда вы можете вести себя очень умно, если способны просто заткнуться.
Я союзник и оппонент, даже когда не говорю ни слова. Ничего не могу с этим поделать. Мои выражения лица транслируют мой ответ, даже если они почти незаметны. Таким образом, как справедливо подчеркивал Фрейд, я общаюсь, даже когда молчу. Но на своих сессиях я еще и говорю.
Откуда я знаю, когда надо что-то сказать? Прежде всего, как я уже говорил, я заключаю себя в надлежащие границы разума. Я устанавливаю правильные цели. Я хочу, чтобы стало лучше. Мой разум сам ориентируется, опираясь на эти цели. Он старается отвечать на терапевтический диалог, который эти цели преследует. Изнутри я наблюдаю, что происходит. Я обнаруживаю свои реакции. Это первое правило. Иногда, например, клиент что-то говорит, а мне приходит мысль или фантазия. Часто она связана с тем, что тот же самый клиент сказал чуть раньше или на предыдущей сессии. Тогда я рассказываю клиенту эту мысль или фантазию — беспристрастно. Говорю: «Вы сказали то-то, и тогда я заметил то-то». И мы это обсуждаем. Мы стараемся определить релевантность значения моей реакции. Иногда, возможно, дело во мне — такой была точка зрения Фрейда. Однако иногда это просто реакция отстраненного, но позитивно настроенного человека на утверждение другого человека, услышанное из первых уст. Это важно, и это может вносить свои коррективы. Иногда, правда, коррективы касаются меня самого.
Вы должны ладить с другими людьми. Психотерапевт — один из этих людей. Хороший психотерапевт скажет вам правду о том, что думает (это не то же самое, как если бы он сказал, что то, что он думает, — правда). Тогда вы как минимум получите честное мнение по крайней мере одного человека. Не так-то просто его получить. Это уже кое-что. Это ключ к психотерапевтическому процессу: два человека говорят друг другу правду, и оба слушают.
Как надо слушать?
Карл Роджерс, один из величайших психотерапевтов XX века, знал кое-что об умении слушать. Он писал: «Подавляющее большинство из нас не умеют слушать. Мы должны оценивать риски, потому что слушать слишком опасно. Первое требование — это смелость, а она у нас есть не всегда»159. Он знал, что слушание может менять людей. Роджерс говорил об этом: «Некоторым из вас может казаться, что вы хорошо слушаете других людей, и что ваши достижения по этой части уникальны. Но велика вероятность, что то, как вы слушаете, далеко от идеала». Он предложил своим читателям, когда они в следующий раз будут вовлечены в спор, провести короткий эксперимент: «Прекратите спор на миг и установите правило: каждый может высказаться за себя только после того, как он тщательно озвучит идеи и чувства предыдущего спикера, причем так, что тот останется доволен». Я обнаружил, что эта техника очень полезна, как в моей личной жизни, так и в моей практике. Я обычно резюмирую, что мне сказали, и спрашиваю собеседников, правильно ли я их понял. Иногда они принимают мое резюме. Иногда мне предлагают небольшую поправку. Время от времени я оказываюсь полностью не прав. Все это хорошо знать.
