Как строилась работа в группах, структурно построенных стратегом НТР? Например, группа «химия» занимала семь кабинетов — 843–849. Здесь работали сотрудники-кураторы по всем развитым странам мира. Деление было условное — по языковому принципу. Условно англоязычные — США, Англия, Япония; франкоязычные — Франция, Бельгия и другие; «немцы» — ФРГ, Австрия, Швейцария и примыкающие к ним скандинавские страны. На США «сидел» отдельный сотрудник; он же занимался сопредельными Канадой и Мексикой. В сейфах «химических» кабинетов хранились личные дела разведчиков, работавших за рубежом. Так в Израиле и США работали Герои Советского Союза, участники войны. А в Англии — в основном сотрудники, которые впервые выехали за рубеж.
Задания, по которым работали разведчики группы «химия», касались передовых технологий по переработке нефти, нефтехимии и химии и продукции на их основе. В то время наши НИИ и заводы нуждались в сведениях по изготовлению специальных смазочных материалов и пластмасс, термостойких синтетических каучуков, а из ярко выраженных технологий для «оборонки» — твердых ракетных топливах (ТРТ), отравляющих веществах и образцах химико-бактериологического оружия. Бывали и парадоксальные задания: например, по ТРТ с такого высокого импульса горения, которое никто еще не производил. Это была лишь «задумка» в НИИ для нужд ракет.
Как глава НТР распределял разведывательные усилия группы «химия» по странам? В Канаде представитель НТР был в единственном числе. Он тщетно бился над получением сведений о характере работ исследовательских центров Министерства национальной обороны страны. Особенно нас интересовали направление и объем работ по контрактам со странами НАТО, в первую очередь с США и Англией. В поле его интереса находился Саффильдский НИИ, занятый химбакоружием.
Из Мексики поступала обширная информация из нефтяной области, из Англии — по спецматериалам: пластмассам, смазкам, покрытиям и каучукам для нужд авиации. Информация из Франции и Израиля шла, главным образом, по твердым ракетным топливам, используемым в Америке. Парижская резидентура сообщала об исследованиях во французских центрах ракетостроения.
Но это было «кое-что», а вот основные материалы, идущие из Франции, принадлежали американским фирмам. Причем не только по контрактам с Пентагоном — и группа «химия», и стратег НТР понимали, что французы ведут «промышленный шпионаж» против своего партнера по НАТО. Французы добывали эти материалы для себя, а наш источник из аэрокосмического исследовательского центра Франции передавал их копии советской разведке. То же самое происходило с разведывательными возможностями нашего источника в Израиле.
Позднее такой прием с перехватом информации стали именовать «подключением к трубе промышленного шпионажа». Эффективность этого способа разведработы становилась формой задания от нас к третьей стране, нацеленной на страну главного противника.
Глава НТР Леонид Квасников имел привычку беседовать с теми, кто непосредственно занимался оперативными делами разведчиков, ведущих агентурную работу за рубежом.
Вот как вспоминает автор об одной из таких встреч: «… вызов к нему меня не насторожил. В назначенное время я был у кабинета 802, откуда направлялась и материализовывалась работа НТР.
Кабинет был в меру просторен и удобен для работы: широкие окна, большой дубовый стол еще дореволюционной отделки с набором канцелярских инструментов на нем. Вдоль стены — просторный книжный шкаф с резными филенками, в основном со справочной литературой. На стенах таблицы и графики со значками, понятными не многим. Он вошел с доброжелательной улыбкой и спросил, как я обживаюсь на новом месте?
Это был мой первый вызов к руководителю, и я, весь подтянувшись, коротко изложил свои впечатления. Глаза Квасникова светились живым интересом к собеседнику. Зная о его нетерпеливой конкретности в беседах, я приготовился отвечать на вопросы коротко и четко.
Невысокая крепкая фигура прохаживающегося по кабинету временами вспыхивала от солнечного света, обильно льющегося в окна восьмого этажа.
Я был весь внимание. Но ни волнения, ни тревоги от общения с руководителем не испытывал — атмосфера в кабинете была более чем доверительной. И создал ее за считанные минуты человек номер один в НТР.
— Химическому направлению НТР вменяется обслуживать все, что летает, плавает и бегает по земле. Речь идет не только о наполнении ядерным веществом ракет и снарядов, но и о высококачественных материалах, без которых военная техника не полетит и не поплывет. Сейчас это специальные пластмассы и каучуки, смазки и покрытия, работающие в условия высоких и низких температур и агрессивных сред. И еще — химическое оружие, технология производства твердых ракетных топлив…
Квасников внушал мне, казалось бы, общеизвестные истины, но это говорил идеолог НТР, и потому его слова западали мне в душу на многие годы.
Таким Квасникова я больше не видел. Прошло еще несколько мгновений, и под тяжестью забот Квасников угас, его раскованность исчезла, вероятно, уступив место голому рационализму. Передо мной вновь был мой руководитель — „застегнутый на все пуговицы".
— А пока, до отъезда в Израиль, удели внимание „крыше“ — готовь легенду твоей работы за рубежом.
Так я первые услышал, что мне предстоит работа в Израиле.
— Готовься тщательно. Главное направление — химия. Побольше читай литературу о разведке, и не только о советской. Кстати, ты читал перевод книги американского разведчика Фараго?
— Да, конечно. В разведшколе нас такой литературой не баловали. Я изучил книгу тщательно. Разведка чужая, а вот мысли в его воспоминаниях интересные…
— И что больше всего обратило на себя внимание? Ну, например, в его оценке русской разведки, нашего разведчика?
Книгу я действительно штудировал основательно, делая выписки. Она хранилась в спецбиблиотеке под грифом „ДСП“ — для служебного пользования. Это было издание „Академкниги“, но для узкого круга лиц: партийной элиты, госбезопасности, МИДа. Идеологические шоры не допускали простого советского смертного до литературы о чужой разведке, тем более что супершпион из США был венгерского происхождения.
Выступая ярым антикоммунистом на страницах своей книги в пятидесятых годах, лет через двадцать Фараго стал бывать в СССР в числе делегатов от американской организации в защиту мира от угрозы атомной войны.
— Фараго отзывается о наших разведчиках, как настроенных на командное руководство, говорит как о догматиках: „Они быстрее прекратят выполнение разведывательного задания, чем нарушат инструкцию Центра…"
— Верно, верно. А если серьезный риск в архиважном для страны деле?
Так и не ответив на заданный, казалось, сам себе вопрос, Квасников дал краткие указания по оперативному делу, ради которого он вызвал меня к себе. А может быть, этот вызов был только предлогом для знакомства с новым сотрудником?
— Ищи нетрадиционные решения, — напутствовал он меня. — Говорят, Бог создал Землю за шесть дней. Думаю, это неверно: Он сотворил ее за один день, а пять дней думал, какой ей быть! Если придут в голову интересные мысли, приходи за советом. Если я еще буду во главе НТР… Думай и приходи…
