Люди страдают по поводу измен, маются, рвут волосы на себе и на изменщиках — и изменяют все равно.
Ах, как страшно признаться в том, что измена — это норма! Кажется, что в этом случае мы перестанем быть людьми! Верность — это главное в человеческой системе ценностей!
«Если люди не захотят хранить верность друг другу, до чего же мы докатимся! Если ты знаешь, что твоя любимая (любимый) тебе изменит, то зачем тогда с ней (с ним) жить! Верность — то, что цементирует любовь, если нет верности — значит, нет и любви!»
Прекрасные слова! Чудесные! Слова вообще чаще всего прекрасны и чудесны!
Только что же поделать, если нет верности? Ну нету ее… То есть слово есть, а сути нет!
Репутация — тоже хорошее слово. А где она? У нас что, ценят тех, кто с хорошей репутацией? Ерунда! У нас звездами становятся люди, которым в приличной компании и руки бы не подали.
N написал скандальный роман. А Х завела очередной скандальный роман. А Z устроил очередной скандал.
Если главным достоинством человека становится умение устроить скандал, значит, нет такого понятия «репутация». Погибло. Кончилось. Отмерло за ненадобностью.
Слово есть, а понятия нет.
И что? Кто-то из-за этого повесился, застрелился, самоликвидировался?
Привыкли.
Молодцы! И к отсутствию верности привыкнем тоже. Если честно на все это научимся смотреть, то привыкнем.
Как-то про это все я рассказал Юльке. Она выписалась из больницы, жила дома, ходила, опираясь на ходунок. У нее уже начиналось то, из-за чего мы потом… Но только начиналось.
Юлька слушала меня, смотрела внимательно и заинтересованно. Она всегда так глядела, слушая меня. Много лет потом искал я такой взгляд у других женщин и не находил.
Разве у Той, Которая Не Звонит, такой взгляд? Да нет… Показалось, наверное. Да и потом все равно она не звонит.
Тогда я все говорил и говорил Юльке про естественность измены. Чего меня вдруг понесло — не знаю.
Помню, мне не хотелось останавливаться, потому что я понимал, что она наверняка спросит: «Ты что, мне изменяешь?» И тогда я взорвусь и начну орать: я, мол, совсем о другом, а ты, как всякая баба…
Юльке я никогда не изменял. Даже в мыслях.
Я боялся закончить говорить, потому что конец моего монолога означал начало скандала.
А скандалить все-таки не хотелось.
Скандалить не хотелось никогда, но все равно скандалилось почему-то…
Марьям, 48 лет, специалист по пиару:
— Вам сколько лет? Мне сорок восемь. Не надо говорить, что я хорошо выгляжу: я знаю. Это гены. Моей маме восемьдесят. Ей полтора года назад сосед сделал предложение. Мама отказала. Мне это так объяснила: я, говорит, не ты, не могу без любви замуж выходить.
Вам историю мою надо рассказать? Вышла замуж рано. По залету, если честно. Девятнадцать лет. Сказала своему:
— Буду рожать. Аборт боюсь делать.
Он не сопротивлялся ни разу.
— Ладно, — говорит. — Коли так, давай. Бум, — говорит, — жениться.
Свадьба. Белое платье. Все дела. Все по-взрослому.
Потом второй сын родился. Не жалею. Сыновья хорошие. Один за границей живет. Второй тут. В соседней квартире. Внучку воспитываю.
С их отцом, первым моим, как ни странно, хорошо жили. Подходили друг другу и по темпераменту, и вообще. Долго так жили. А потом он мне изменил — как водится, с подругой. Я их застала. Как? Мир не без добрых людей. Сказали мне: так и так, твой изменяет.
Уверенная в себе. Модно и со вкусом одетая. Говорит резко, напористо — как человек, убежденный в своей правоте.
А в глазах — тоска. Не просто читается — кричит.
— Он мне в воскресенье говорит: «Совещание неожиданно назначали. Сволочи». Он играть совсем не умел. Сидел, жрал яичницу и ругал подлое начальство, которое по воскресеньям такое творит. Получалось неестественно. Уехал.
Я подождала полчасика. Приехала к подруге. Встала под дверью, набрала ее номер, пощебетала что-то и говорю: так и так, рядом нахожусь, сейчас забегу. Мы близкие были подруги, могли друг к другу даже без звонка заходить.
Стою под дверью, жду. Минут буквально через пять мой выскакивает, взмыленный весь. И — на меня наталкивается.
Я его в квартиру впихнула. Посуду там, конечно, кой-какую побила. Подруге в морду дала. Мой пытался меня остановить, получил по своим поганым яйцам. Все нормально. Потом он прощения просил. Говорил, что подруга его совратила, что только меня любит. Ладно. Пусть. Не развелись. Но я сказала себе: «Марьяшка, у тебя перед этим козлом никаких обязательств больше нет. Живи в свое удовольствие».
И зажила. Если муж какие претензии предъявлял — я ему подругу вспоминала. Он затихал. Жили. Детей растили. Вроде как нормально. Но долго же так продолжаться не может, правильно? Дети подросли.
Разошлись. Спокойно, без скандалов — все-таки двое детей. Сейчас видимся иногда, все по поводу сыновей. Он, кстати, женился. Но я его суку ни разу не видела.
А мне статус важен. Понимаете? Разведенкой противно быть. И вроде мужики на меня внимания обращали, покувыркаться там — пожалуйста. А замуж никто не звал. А у меня приятель был, Сашка. Хороший такой парень. Спокойный, как холодильник. Иногда побурчит чего-то такое внутри себя, но с места не сходит. Флегма. Мне такой и нужен. И вот я ему предложение сделала. Я — ему.
— Ты, говорю, одинокий, я — одинокая. Чего, как говорится, время тянуть?
Помните в кино? «Вы — привлекательны, я — чертовски привлекателен. Чего время тянуть?»
Миронова помните?
Так примерно все и было. Ну, он растерялся, конечно.
Так я его успокоила:
— Пороманимся, конечно, немножко. Куда без этого? Хотя мы с тобой и так хорошо друг друга знаем. Покувыркаемся еще, разумеется. Это важно, я считаю. Вдруг тебе не понравится?
Через два месяца в загсе стояли.
Он, Сашка, хороший. Добрый. Спокойный. Ко мне хорошо относится. Он, знаете, такой исполнительный. Что в жизни, что в постели… Все делает, что я говорю.
Только вот любви, если честно, нет.
Знаете, вот такой, чтобы с ума сходить, чтобы по ночам не спать не из-за ревности, а из любви, не из-за плохого, чтобы страдать, а из-за хорошего, — нет такого. Чтобы видеть человека хотелось все время. Чтобы он до меня дотрагивался только — а я чтобы вздрагивала. И ведь не было никогда, понимаете? И так получается, что я, вся такая прекрасная, уже почти до полтинника добрела, а любви не случилось. Это ж неправильно!
И мужики были. И страсти. И секс. Я когда своему первому вроде как мстила — чего только не попробовала! А вот любви… Как в стихах, знаете? «Он с именем этим ложится, и с именем этим встает…» — вот этого не было.
