Я не знал ответа. Я хотел протяженности. Но я абсолютно не был убежден в том, что протяженность начинается в ресторане.
— А что я там должен делать?
— Вы придете, закажете еду и выпивку… Судя по тому, что вы не за рулем — вы хотите выпить. Судя по тому, что вы вызвали такси, а не своего водителя… У вас ведь есть водитель?
— До фига.
— Я так и подумала. Ну вот. Судя по тому, что вы это до фига не вызвали — поездка получилась экспромтом. Судя по выражению вашего лица и общей нервозности — экспромт был не по поводу радости, а по поводу печали.
— Ирина Куйбышева, вы подрабатываете Шерлоком Холмсом?
— Я учусь на психолога. Платно. Ради этого и рулю тут. Судя по тому, что вы не поинтересовались, почему я работаю в таксопарке, я вам не очень-то интересна.
Это было настолько правдой, что я не нашелся, что ответить.
Ира продолжила:
— Еще вы могли бы спросить: «Не страшно ли такой красивой девушке водить такси?» Все спрашивают. Но у вас нет сил даже делать вид, будто я вам интересна. Вы ж, наверное, привыкли заигрывать с девушками?
— Я не исключаю, — почему-то ответил я.
— Я вижу. — Ира ответила так, будто и вправду понимала, о чем идет речь.
Она замолчала и посмотрела в окно машины.
Я тоже посмотрел.
За окном своей бессмысленной жизнью существовал город.
Все куда-то двигались: пешком, в машинах, в автобусах… И от каждого человека на километр разило суетой и бессмысленностью.
По-прежнему глядя в окно, Ира поинтересовалась:
— Вы же не знаете, куда вам идти?
— Если честно, то нет. Но это не проблема.
— Разумеется. Но ведь это не та проблема, которую надо решать, правильно? — Ирина говорила серьезно и как-то очень настойчиво. — А я вам помогу ее решить. Подвезу прямо к дверям. Там, кстати, очень хороший сервис. Вежливый. Я сделаю с вами то, что, собственно, и должна женщина делать с мужчиной.
— А именно?
— Я лишу вас необходимости выбора. Согласитесь, что это классный подарок.
Когда Та, Которая Не Звонит, — не звонит и когда ты все время вспоминаешь свою жизнь как эпизоды любовных похождений, совсем не хочется думать и строить планы на ближайшие время. Вот совсем. Ира и тут была права. Хотелось превратиться в дощечку, которую несет поток.
Я спросил, чтобы что-нибудь спросить:
— Вам-то это зачем?
Я уже знал, что, конечно, пойду в этот ресторан. Хотя то, что рассказала о нем Ира, было странно. А может быть, как раз именно поэтому я туда и пойду.
Ира ответила просто:
— Я деньги так зарабатываю. Наша поездка стоила бы рублей четыреста, я возьму с вас две тысячи. Кроме того, ресторан платит мне за каждого привезенного клиента. Вот и все. Бизнес. — Ира внимательно оглядела меня. — Мне кажется, что две тысячи для вас — не деньги.
— Не деньги, — согласился я.
— Ну вот. Послушайте, Пушкин, вы же уже готовы туда ехать. Вам же интересно.
— А у вас точно все хорошо с личной жизнью? — неожиданно для себя спросил я.
Ира усмехнулась, завела мотор и сказала:
— Вы хотите пригласить меня в ресторан? Я вам отвечу: «Не могу. Я работаю». Вы спросите: «Какая у вас выручка самая большая?» И потом скажете эдак небрежно: «Я заплачу вам две ваши выручки, если мы пойдем в ресторан вместе». Так?
К сожалению, эта девушка становилась мне все более интересной.
Ира даже не сделала паузы — она совершенно не нуждалась в моем ответе.
Она продолжила:
— Нет, Пушкин, у меня с личной жизнью так хорошо, как редко бывает, — машина отъехала от тротуара. — Едем?
Как всякая настоящая женщина, она не дожидалась ответа. Она жала на газ.
Ольга Сергеевна, 43 года, стоматолог:
— Извините, что я к вам… Стыдно прямо. Неудобно. И вопрос у меня — дурацкий, детский какой-то… Идиотский. А мучает все равно… В общем, так. У меня муж. Василий. Васька мой. Пятнадцать лет живем, двое детей — погодки — сын и дочь, двенадцать и тринадцать лет. Жили хорошо. Не скандалили почти никогда. Называется — душа в душу. Образцовая советская семья, как говорится. Я подозревала, что так не может быть… Ну не может так быть вечно, какая-то гадость должна произойти. У всех же случается? Ну вот, и у нас должна. Может, предчувствовала, может, накликала. Не знаю. Мы вообще из Великого Новгорода. Меня позвали в Москву, в клинику серьезную, да и мы решили, что лучше будет, если дети станут учиться в Москве. Они в хорошей школе, в престижной, шесть человек в классе, не то что у нас было… Я Ваське благодарна была, когда он на переезд согласился, потому что весь бизнес его в Новгороде остался. Да что бизнес — друзья, связи. Все там. Но мне обязательно надо было переезжать, потому что в Москве, конечно, совсем другие деньги и совсем другие возможности.
А Васька на два города живет. И, опять же, я чего-то чувствовала, но отгоняла от себя предчувствия.
Короче, когда Васька сказал, что он полюбил и уходит из семьи, для меня прям такого шока не случилось. То есть я расстроилась, конечно, плакала по ночам. Но, с другой стороны, такое ощущение возникло, словно предчувствие сбылось и даже словно легче стало.
Ушел он к нашей общей знакомой, Оксанке. Я ее знаю прекрасно. Баба как баба. С двумя мужьями разошлась, решила с третьим попробовать. Не сказать, чтобы красавица — так. Карьеру не сделала. В общем, ничего плохого о ней сказать не могу.
Дети уже достаточно взрослые, я им, конечно, все объяснила. Они обиделись на отца сильно. Я их пыталась успокоить, объясняла, что такое любовь, себя корила — мол, если папа от меня ушел, значит, наверное, я ему чего-то недодавала.
Вообще дети Ваську очень любили, особенно пацан. Там — рыбалка, футбол, вообще у них были какие-то свои отношения, и поэтому парень особенно страдал. Девочка — та полегче. Но она вообще скрытная, и что у нее на самом деле на душе происходит, не разберешься никогда.
Говорит быстро-быстро, будто скорее хочет отделаться от этой истории. Почти без пауз. Как пулемет.
— Год где-то мы так жили. Васька деньги давал исправно. Приезжал с детьми пообщаться. Они не хотели, но я настаивала — отец все-таки. Зла я на него не держала почему-то. Даже не знаю почему. Обидно было, да. Новую жизнь в одиночку строить ужасно трудно — тоже так.
А вот чтобы злилась, чтобы чего плохого ему желала — этого не было.
И себя очень сильно ругала. Меня еще родители так воспитывали, что я все время была виновата. А тут — муж ушел. От хорошей жены не уходят же? Значит, чего-то недодавала ему, в Москву, опять же, увезла… Зря, может. Но как-то за год стали мы постепенно свыкаться с такой жизнью.
