В какой-то мере он подхватывал и развивал главную тему романа «Седьмая жена», так же вглядывался в чехарду влюблённостей и разрывов. Но если герой «Седьмой жены», Антон Себеж, подчинялся правилам перехода от одной возлюбленной к другой, то есть каждый раз послушно проходил процедуру развода (в Америке это называют «серийный моногамист» — по аналогии с «серийным убийцей»), герой романа «Суд да дело», Кипер Райфилд, влюбляется в замужнюю женщину, отчаявшуюся найти счастье внутри сложившихся правил брачных отношений. И она не одинока в этом порыве. Из-за неё Киперу приходится встречаться, общаться, диспутировать и бороться с десятками экстравагантных противников традиционной моногамии, ищущих новые варианты устройства семьи.
Мне почти не было нужды напрягать фантазию в этом плане. Купив несколько экземпляров журнала «Больше любви», я мог просто выписывать оттуда красочные объявления:
«Счастливая пара, женаты двадцать лет, открыли границы восемь лет назад. Наши дети выросли, теперь у нас больше свободного времени для дружбы, поиска, романтики. Предлагаем — и ищем — любовь, надёжность, веселье, интеллект. Возраст, пол, раса не имеют значения. Пишите...»
«Мечтаю о тройственном союзе! Интеллигентная, успешная, амбициозная, кудрявая львица тридцати пяти лет, с двумя львятами (14 и 7), ищет пару, умеющую обращаться с людьми и миром на высоком уровне. Ревности — нет! Равенству — да!»
«Очаровательный, живой, спортивный, преподаю музыку, питаю неизменную слабость к музыкантам, художникам, танцорам, обожаю остроумную беседу (даже с примесью дурачества), люблю путешествовать, танцевать, целоваться — но! и в этом главная моя трудность! — целоваться непременно с двумя женщинами сразу. Пишите...»
Папка с надписью «Новый роман» быстро наполнялась газетными и журнальными вырезками, конспектами телевизионных передач, историями из жизни, интернетовскими призывами. Поиски альтернативных форм супружества бурлили столь же активно, сколь и поиски альтернативных способов лечения болезней. За пятьдесят лет рамки общепринятого и разрешённого раздвинулись, впустив легитимность отношений бойфренд-гёрлфренд, в некоторых штатах признали однополые браки, в других смотрели сквозь пальцы на полигамистов. Что такого страшного, если какие-то люди захотят построить семью из трёх, четырёх, пяти участников?
Дерзкий сюжетный ход пришёл позднее, когда поле романа уже было вспахано для посева, семена запасены и обработаны. Если спрятать подзаголовок «Лолита и Холден двадцать лет спустя», читатель может и не заметить, что в образах главных героев автор воскресил двух самых знаменитых подростков начала 1950-х, похитив их у Набокова и Сэлинджера. В журнальной публикации подзаголовок потерялся, и многие рецензенты не обратили внимания на связующие ниточки, рассыпанные в тексте, проглядели факт воровства у классиков. Но и для меня это воскрешение знаменитых героев было не несущей частью конструкции, а скорее литературной игрой, забавлявшей в процессе писания. Здание романа должно было стоять само по себе, без подпорок, даже если бы героев звали Джон и Мэри, Иван да Марья.
Роман кончается поражением Кипера — он теряет возлюбленную, не сумев найти в душе отклика на её антимоногамные искания. Непримиримые различия — наиболее частая причина разводов, объявляемая в суде. Другая часто упоминаемая причина: супружеская неверность. Ревность, желание мести за измену признаются повсеместно чувствами естественными, законными, оправданными. Ещё Достоевский в «Дневнике писателя» рассказывает об адвокате, заявившем на суде, что, если бы его подзащитная не полоснула бритвой по горлу жену своего любовника, она бы тем самым обнаружила отсутствие нормальных человеческих эмоций. Сто лет спустя миллионы женщин в Америке приветствовали Лорену Боббит, отрезавшую кухонным ножом член своему мужу, посмевшему изменить ей. Но меня всегда занимал вопрос: каким же образом миллионы ловеласов всех времён соблазняли чужих жён и ничуть не страдали при этом от ревности к мужьям? Не может ли оказаться, что страдания ревности вызваны не ущемлением маленького «люблю», а утратой раздутого и гордого «владею»?
Другой вопрос, другое большое почему? окрашивало феномен непостоянства. Да, за измены в цивилизованном мире больше не побивали камнями, не клеймили алой буквой на лбу. Но угроза быть наказанным потерей семьи и детей остаётся вполне реальной. А для профессионального политика дело может кончиться и концом карьеры. Почему же с таким упорством мужчины и женщины, рядовые граждане и столпы общества, ищут любовных утех на стороне? Даже те, кто продолжает любить своих супругов и страшится утратить их? Загадка эта казалась мне столь многозначительной, что вскоре после выхода книжного издания «Суд да дело» папка с надписью «Новый роман» снова начала быстро заполняться «строительным материалом».
NB: К браку мы предъявляем такие же требования, как к дому: хотим, чтобы он был прочным, тёплым, надёжным, уютным. И лишь одно свойство хорошего дома кажется нам недопустимым в браке: наличие двери, через которую можно выйти погулять и потом вернуться.
Инопланетный Гулливер
Неодолима тяга нашей души вверх, к тому, что мы потом на разных языках назовём Богом.
Непостижимы взрывы страстей, которые превратят эту тягу в массовые убийства, пытки, грабежи.
Про это Ефимовым были написаны романы «Свергнуть всякое иго», «Невеста императора», «Новгородский толмач», все философско-исторические трактаты.
Неодолима тяга мужчины и женщины друг к другу.
Непостижимы силы раздора, отбрасывающие их друг от друга в попытках совместной жизни, превращающие часто в смертельных врагов.
Про это были написаны — сочинились — случились романы «Смотрите, кто пришёл!», «Зрелища», «Как одна плоть», «Седьмая жена», «Суд да дело».
Казалось бы, ты сказал всё, что мог, тысячи людей услышали тебя, откликнулись, но это никак не изменило их жизни. По-прежнему им остаётся выбирать между двумя видами утраты любви, между двумя океанами горя. Один называется Одиночество, другой — охлаждение, раздражение, вражда. И по-прежнему в душе вскипает сострадание и протест. Нет, не может быть, чтобы это было так безнадёжно и неизбежно! Тут какая-то ошибка, куда-то мы не туда пошли!
Но как трудно касаться этой темы, как трудно сохранить мину бесстрастного исследователя. С какой стороны ни подойди, так и ждёшь, что из зала раздадутся крики: «А сам ты? К чему ты нас призываешь? Уж не хочешь ли ты, чтобы все запреты были сняты, чтобы каждому было позволено проделывать это с каждой?» И вот уже мелькают в воздухе тухлые яйца, гнилые помидоры, а там, глядишь, дойдёт дело и до камней, а за дверью уже маячит ведро со смолой и мешок с перьями.
Видимо, не обойтись здесь без литературных хитростей. В эти мемуары уже были включены десятки отрывков из написанных мною книг. Почему нельзя использовать отрывок из книги, ещё не написанной? Из книги, замысел которой пока лишь смутно зреет, пускает корешки в тёмной и тёплой ямке воображения? Давайте представим, что на Землю явился инопланетный путешественник. Его послали к нам, чтобы он написал отчёт о жизни землян. И выберем из этого отчёта главу об устройстве брачных отношений у разных народов. Вся ответственность за нижеследующий текст — на инопланетном Гулливере, который — по неизвестным причинам — выбрал явиться к нам в женском обличье. Он/она обращается к инопланетному профессору, пославшему его/её на задание.
