Еще одним занятием на борту яхты, кроме несения вахт, у Питера Келли было — обслуживание двигателя.
Хотя «Зеро» и бежала довольно ходко по волнам под своими парусами, время от времени приходилось запускать и дизель яхты.
А все потому, что основные штурманские расчеты велись через Говарда Эйкена, чей кубрик был буквально заставлен самым современным оборудованием радиостанции. В том числе и новейшим персональным компьютером.
Вот вся эта электроника и требовала массу энергии, вырабатываемой генератором, спаренным с основной силовой установкой парусника.
Самого Эйкена, называвшего себя штурманом, никто ни разу не видел на палубе с секстантом в руках или колдующим у компаса.
Но точку нахождения «Зеро» в океане он давал безошибочно.
— Раз существует космическая навигационная служба, зачем лишний раз мозгами шевелить? — искренне удивлялся Говард въедливым расспросам журналистки. — А вот тебе, милочка, если будешь такой любопытной, и сам Бог не поможет хорошо исполнять обязанности по судовой роли.
Ирония была совершенно к месту:
— Какой ты, Паола, к черту кок — заморила всех кашей, да китайской лапшой?
Упреки поварихе доставались серьезные.
Но, как оказалось, имели основание лишь до поры, до времени. Совсем скоро стало путешественникам не до еды. Потому что изменились условия их пребывания в океане.
Как ни долго баловала на, выбранном ими курсе, погода яхтсменов, все же довелось экипажу «Зеро» пережить немало часов жуткой болтанки.
Пережидали ее в кают-компании, стесняясь друг друга, хотя никто, кроме разве что, астронавта, привычного к «ужасам центрифуги», не избежал зеленоватого цвета лица. И лишь когда волны пошли на спад, можно стало и пообщаться, обсуждая передрягу.
— Хорошо, хоть, центр тайфуна прошел стороной! — заметил капитан, поймав по радио штормовое предупреждение. — Как раз там бушевал, куда мы идем.
Он не скрывал от экипажа и некоторого облегчения от того, что удалось избежать самого худшего:
— Не то, сунься мы туда пораньше, в этот «бермудский треугольник», досталось бы нам куда серьезнее.
Но, как бы там ни было, а в эти дни всем четверым было не до разносолов. Держались лишь на консервированных соках, еще как-то сменивших неприятное ощущение охватившей новичков морской болезни.
В один из таких дней капитан постучал в каюту Питера Келли:
— Можно к тебе?
— Да, конечно, к чему церемонии! — оторвался тот от бумаг, разложенных на откидном столике.
За ними он, как всегда, коротал время между вахтами.
— Я собственно, вот по какому делу! — войдя к своему судовому механику, Крис Джонсон протянул синий бланк прокладки курса. — Завтра мы должны дойти до цели.
Он акцентировал особенность события:
— Будем в той самой самом географической точке, что ты наметил, предлагая маршрут путешествия!
Сообщение оказалось как нельзя кстати.
— Очень хорошо! — обрадовался Питер. — Значит, пора готовить наше подводное снаряжение.
И вот тут настала пора проявить свой твёрдый и решительный характер яхтенному капитану.
— Только не раньше, чем ты объяснишь, что мы там, на самом дне будем искать! — буркнул руководитель экспедиции, явно недовольный кромешной тайной, окутывавшей, пока, конечную цель их плавания.
И попал своим упреком прямо в точку.
— Конечно, я и сам хотел сегодня все подробно рассказать экипажу, — смутился астронавт. — Не стоило так долго держать в неведении друзей, готовых рисковать собой ради общего дела.
После этого приватного обмена мнениями с капитаном, поднявшись наверх, Питер собрал остальных для участия в важном разговоре.
…История таинственного дневного вылета бомбардировщика-невидимки, его гибель в «Бермудском треугольнике», а потом и плотная завеса таинственности, опутавшая все это дело со стороны военных, пришлись по душе не всем.
Военнослужащие почувствовали, что эта история может не самым лучшим образом отразиться на их послужном списке.
Зато рассказ и доводы астронавта, буквально привели в восторг Паолу Конрой.
Она почувствовала себя на пороге открытия крупной сенсации. И уже предвкушала заголовки на газетных страницах и репортажи по всем телевизионным каналам.
Зато двое других были несколько иного мнения о той истории, в которую, неожиданно для себя, вписались благодаря поискам астронавта Питера Келли.
— Мне кажется, дорогие собратья, здесь скрыт такой крепкий орешек, что как бы мы об него все зубы не обломали, — заметил программист Говард Эйкен. — И еще нужно подумать, что выгоднее, найти нам этот самолет, или оставить его в покое.
Сам капитан, особо не протестовал против завтрашних подводных поисков погибшего бомбардировщика. Но по завершении рассказа своего яхтенного механика, сердито нахмурился.
На его, моментально ставшем очень серьезным, лице можно было прочесть столь же явное сожаление о том, что, против своей воли, оказался вовлеченным в столь сомнительную переделку.
— Ладно, утро вечера мудренее, — мрачно заявил он. — Ну а пока все расходитесь по местам.
Только всё услышанное от астронавта было столь неожиданным, что распоряжение пришлось отдавать дважды.
— Свои заботы, господа, оставим на завтра! — окончательно подвел Крис Джонсон итоги внепланового «летучего» совещания. — Плавание продолжается!
Первым после этого по крутой лесенке-трапу он выбрался на палубу, чтобы занять там свое привычное место у штурвала.
Однако, не успели другие последовать его примеру, как в люк снова глянуло, встревоженное пуще прежнего, лицо яхтенного капитана Криса Джонсона.
— Полундра! — громко закричал он, после чего, все тем же взволнованным голосом, объяснил причину возникшей тревоги. — Человек за бортом!
Глава третья
…Спасательная камера с затонувшей субмарины, вырученная Бьенолом с помощью взрывчатки из подводного плена, могла стать тем средством, на которое рассчитывали островитяне, надеясь выпутаться из угрожающей им «беды», разнесённой из подземелья рыжими приматами и слепыми крысами.
— Сама металлическая сфера, всплывшая посреди лагуны острова, по своим качествам вполне подходила, — по мнению пришельца Бьенола. — для того, чтобы переждать в ней до прихода спасательного судна.
Зато как самостоятельное плавучее средство, да еще рассчитанное на длительное путешествие нескольких человек по океану, она никуда не годилась!
И верно. Чтобы точно описать ее, достаточно любому представить чуть сплющенную, словно побывавшую под гигантским прессом, стальную цистерну с герметично закрывающимися люками, имеющимися на всех четырех сторонах.
