Но не успел еще буксир даже надежно укрепиться на том странном суденышке, как инженер Говард Эйкен, словно очнувшись от наваждения, полоснул своим перочинным ножом по туго натянутому швартову.
Его вопль наделал настоящую панику:
— Крис, прочь отсюда, пока живы!
Только нашлись и более хладнокровные моряки, чем этот паникер.
— В чем дело? — начал было возмущаться Крис Джонсон, но остальные слова застыли у него на языке, столь испуганно в этот момент выглядел Эйкен.
А тем временем яхта и железная емкость терпящих бедствие, неожиданно потеряв, так недолго, связывавшую их, нить, все дальше и дальше отходили друг от друга.
Снова в центре внимания оказался испуганный радист.
— Нельзя к ним приближаться! — Говард, всегда возившийся с какими-то пробирками, на этот раз в доказательство своей правоты протянул капитану нечто иное.
Это был личный медальон программиста, который обычно висел у него на груди, оттягивая серебряную цепочку.
И все же такое самоуправство радиста не понравилось капитану.
Потому он отнесся к подношению Говарда раздражительно:
— Что, я медальонов не видал?
Тот не смутился и постарался объяснить свои странные действия.
— Он же и портативный дозиметр, — ответил Эйкен. — Показывает сейчас критический уровень радиации.
Яхтенный капитан был неумолим:
— Ну и что?
— Как что?! — возмущению радиста не было предела. — Эти парни, наверное, плывут не в простой бочке, а в емкости из-под плутония!
Инженер сам, как всякий вестник беды, излучал тревогу:
— С ними вместе и мы долго не протянем!
В подтверждении его слов круглая капсула, даже при ярком полуденном Солнце, отливала зловещим светом.
Вскоре объекты разошлись на приличное расстояние. И когда явная опасность соприкосновения с источником мощного радиоактивного излучения прошла, Говард Эйкен посвятил друзей в свои сомнения.
— Этот медальон, как я уже говорил, не простой! — показал он уже все находящимся на яхте, круглую капсулу, объемом в полсантиметра. — Мне ее подарили на прошлых учениях по гражданской, обороне.
Здесь инженер несколько покривил душой. На самом деле просто выпросил диковинку у инструктора:
— Как же — новинка из новинок — термолюминисцентный дозиметр.
И не прогадал.
Прибор оказался не только изготовленным по оригинальному принципу регистрации дозы облучения, но и смог выручить. Вот, как теперь, в ситуации, когда, казалось бы, все они были уже практически обречены.
При ближайшем рассмотрении и другими яхтсменами этого удивительного медальона, оказавшегося еще и столь сложным прибором, Говард пояснил его устройство.
И делать это было тем проще, что из себя дозиметр не представлял ничего сложного:
— В качестве чувствительных элементов-детекторов в нем используются несколько спрессованных пластин из специально подобранных неорганических веществ, — услышали несостоявшиеся спасатели. — В случае опасности они испускают слабый поток света, параметры которого служат мерой дозы облучения.
И далее Говард не скупился на подробности.
— Когда я спустился за тросом, то в полумраке канатного ящика сразу и не понял, от чего так ярко светится медальон, а потом, на палубе все сообразил окончательно, — закончил радист свой рассказ.
Не верить столь явным доводам было просто безрассудно.
— Действительно, дело дрянь, — выслушав его речь, задумчиво произнес Крис Джонсон. — Эти парни, видимо, нахватались при аварии изрядного количества рентген.
— И представляют явную опасность, — донеслось в ответ, после того, как угроза их собственной жизни дошла до всех остальных.
Доводы, подкрепленные конкретными результатами дозиметра, были настолько убедительными, что никто теперь даже и не пытался возразить на счет невозможности такого соседства.
Только при этом все оставались при своем прежнем сугубо гуманитарном мнении по поводу незнакомцев:
— Бросить их так — тоже нельзя.
— Пропадут!
— А нам потом отвечать за неоказание помощи погибавшим!
Первой сформулировала проблему журналистка:
— Что же делать?
Как оказалось, у других были и конкретные решения вопроса жизни и смерти пассажиров радиоактивного плавающего средства.
— Свяжемся с берегом, сообщим их координаты спасательной службе, — готов был тут же сесть к радиопередатчику Эйкен. — Пока же выполним то, что нам по силам, забросим им все необходимое — воду, пищу!
Подал разумную мысль и Питер Келли:
— Тем более, наверное, эти двое и так в океане многого натерпелись!
Едва так и решили, как радист пошел, было, в свою рубку. Но тут в их действия, совершенно неожиданно, вмешались сами потерпевшие кораблекрушение.
— В чем дело?
— Эй, вы?
— Там, на яхте? — донеслись до экипажа «Зеро» громкие крики.
Это давали о себе знать загоревшие до черноты парень, который был старшим из терпящих бедствие, и его юный спутник.
Капитан Крис Джонсон тем временем велел убрать парус и лечь в дрейф.
Когда его команду на «Зеро» выполнили с абсолютной точностью, он обратился к Питеру Келли:
— Пускай машину на самый малый ход.
И предостерег остальных от излишнего риска.
— Близко к этой парочке приближаться не будем, — услышали его ровный голос все на яхте. — Но и бросать их просто так, в океанской пучине, действительно, не следует.
В общий разговор вмешалась журналистка Конрой:
— Заодно узнаем, что у них, да как?
Возражений на этот раз ни у кого не нашлось.
Состоявшийся, сразу после выполнения мореходного маневра, диалог был достаточно коротким.
— Ребята, где это вы так в радиации искупались? — без обиняков начал разговор яхтенный капитан Крис Джонсон, вооружившись для надежности переносным мегафоном.
Яхта стояла теперь на расстоянии нескольких метров от спасательной камеры, обитатели которой уже успели спустить свой самодельный парус.
— Мы вас взять к себе на борт просто не можем! — продолжал шкипер. — Я это как практикующий врач авторитетно вам обоим заявляю!
Океанские скитальцы растерянно замерли, не понимая причины такого резкого к ним охлаждения.
Только это молчание было трактовано по-своему. Не ожидая ответа, Крис продолжал свое:
— Однако не думайте, ребята, что оставим вас в беде.
