— У них на все про все час-полтора, — отметила на своих золотых наручных часиках Паола Конрой.
Радист Эйкен ушел к себе в радиорубку, и журналистке было поручено следить за тем, как разматывается тугая бухта фала — страховочного тонкого капронового шпагата.
Впрочем, это монотонное зрелище ей быстро надоело.
— Пойду в камбуз, приготовлю чего-нибудь перекусить, — поднялась она со складного полотняного шезлонга, на котором любила загорать в такую, как сегодня погоду — и солнце ясное, и веет легкий прохладный ветерок.
Видимо, она полагала, что остальные поймут ее правильно.
Только Бьенол, как говорится и ухом не повел, стараясь лишний раз не проявлять инициативу, понять которую могли превратно.
Тогда пришлось обращаться к нему персонально.
— Подежурь за меня, — попросила девушка.
Вот тут Бьенолу отказываться не пришлось:
— Хорошо!
Была веская причина того, почему не только не стал спорить Бьенол, но и очень охотно откликнулся на слова Паолы, заметно понравившейся ему еще при первом знакомстве.
Пришельцу самому хотелось принять более действенное участие в деле, которым занимались их с Аликом спасители.
…Между тем, простирающийся вокруг яхты океан дышал привольным покоем. В такие мгновения даже трудно было себе представить, что где-то рядом есть остров, излучающий мощные потоки радиации, а внизу, прямо под ними, лежат на дне обломки самолета, все это сотворившего.
О том, что экипаж яхты разыскивает, сбитый год назад над этим местом, бомбардировщик, Бьенол уже догадался по общению с экипажем яхты.
Более того, сопоставив все, имеющиеся у него, факты, он к тому же сделал предположение, что незнакомый лично ему полковник Сэм Донован и был, как раз, тем самым человеком, кто обрушил всю огневую мощь своего самолета на боевые укрепления и техническую структуру атомного острова, едва не ставшего Бьенолу и Алику могилой.
К сожалению, другие подробности проводимого поиска Питер Келли пока держал при себе.
И это начинало беспокоить Бьенола.
Он до сих пор ещё не определил своё истинное отношение ко всему составу экипажа яхты.
И не мог исключить:
— Возможную связь кого-либо из яхтсменов с теми государственными структурами, кто вначале потворствовал дону Луису, а потом отдал приказ его уничтожить.
Что-то, правда, обещали дать результаты погружения водолазов, по которым можно было строить дальнейшую свою политику в общении с экипажем яхты «Зеро».
И оставалось только безропотно ждать, да ко всему внимательно присматриваться!
Пусть, не очень-то доверяя при этом своим спасителям.
…Как ни медленно тянется время в ожидании, однако всему есть предел. Бьенол еще раз глянул на размотавшуюся окончательно бухту фала:
— Пора бы пловцам и наверх!
Он подозвал Алика:
— Теперь твоя очередь заступать на вахту!
Из камбуза, где уже «колдовала» над плитой Паола Конрой, на весь парусник неслись аппетитные запахи.
Потому, чтобы не стать причиной подгоревшего жаркого, Бьенол, пока спустился к радисту.
Тот, как всегда, сидел за клавиатурой компьютера и решал свою очередную головоломку, символами пестревшую на мониторе электронной машины.
— Извините, мистер Эйкен, — обратился к нему Бьенол. — Но я думаю, что пришло время подавать сигнал аквалангистам к всплытию.
Говард оторвался от своего прежнего занятия и глянул на часы:
— Верно!
Бьенолу была знакома азбука водолазных сигналов, однако, он счел за благо, пока не открывать и этих своих познаний.
Потому Эйкен действовал самостоятельно.
Он дернул несколько раз, как условились ранее, за капроновый шпагат, что означало:
«Пора подниматься…»
…Первый день поисков, к сожалению, не дал ожидаемого результата.
Потому всем нашлось дело в дальнейшем продолжении розыска самолета на океанском дне. Вначале работали под водой лишь Келли и Джонсон. Потом и сменившие их Конрой с Эйкеном включились в прочесывание глубин этого участка океана.
Бьенол тоже не сидел без дела.
Часто оставался он на страховке подводников. Но, после того как Говард Эйкен позволил ему работать на своем компьютере, целыми часами стал просиживать за клавиатурой умной машины.
Только совсем не праздный интерес, так привлекал в радиорубку бывшего пилота междухода. Не давали ему покоя десятки компакт-дисков с записью различных программ, найденных в вычислительном центре подземной лаборатории доктора Лериха.
Здесь пришелец Бьенол не стал что-либо скрывать только, пока, от своего юного приятеля Алика Колена:
— Теперь-то я окончательно убежден в том, что лучше не афишировать, как мое внеземное происхождение, так и необычные свойства твоего организма, приобретенные после действия средства мыслителя Концифика.
Хотя и без того оба понимали, что особого добра им от этого не будет, неприятностей же, можно хлебнуть — сверх всякой меры:
— Если не дон Луис, то кто-то другой обязательно возжелает воспользоваться этим в своих корыстных целях.
Конечно, Бьенолу было бы проще всего выбросить содержимое своей заплечной сумки за борт и дело с концом. Но терзала и еще одна мысль. О том, что, пусть, погибли главарь мафии и его ближайшие сподвижники, зато продолжает существовать корпорация «Грузовые перевозки Грасса».
Кроме того, так же, как прежде работает штат клиники, где едва не сгубили Алика. Все еще страшно дымят трубы криминального крематория на городской свалке.
А самое главное — у власти в городе и штате уверенно и твердо стоит самый настоящий преступник — Джон Антони Кроуфорд.
Потому, проверяя содержимое дискет, Бьенол стирал на них лишь то, что хоть каким-то образом относилось к исследованиям доктора Лериха по возможности мутантов проникать всюду, куда они только захотят:
— Правда, предварительно переписав эти данные на особый диск с программой.
Вот этот-то кружок из белого металла, теперь запакованный в несколько слоев водонепроницаемого материала, долго не давал ему покоя. Даже после того, как его основная работа с компьютером была уже практически закончена.
Необходимо было отыскать для носителя информации надежное укрытие.
— К тому же и достаточно приметное, чтобы можно было потом отыскать этот тайник, — в разговоре с Аликом, решил Бьенол. — Вдруг данные об исследованиях доктора Лериха когда-нибудь еще для доброго дела пригодятся?!
И теперь его терзала мысль:
— Где это сделать?
Тем более, если вокруг лишь плещется океан, а сама их парусная яхта — словно мелкая песчинка в руках стихии?
