Никто не нарушал и звуком его повествование, что приободрило рассказчика о злоключениях пленников атомного острова.
— Гораздо любопытнее для всех вас будет совсем другое обстоятельство, — продолжал новоявленный помощник прокурора. — Хотя бы то, с которым я вас сейчас познакомлю.
Рассказчик извинился за то, что попросил поменять место дальнейшего разговора:
— Только нужно перейти в радиорубку.
После чего все без возражений перебрались в кубрик радиста Говарда Эйкена. И хотя, с полным комфортом все в нем не поместились, но, даже стоя в дверях можно было увидеть такое, что в высшей степени взбудоражило воображение яхтсменов.
Ведь там Бьенол подкрепил свое дальнейшее повествование демонстрацией содержимого компакт-дисков, прихваченных с атомного острова.
…Фактов же было предостаточно.
Компьютер, безучастно прочитывавший компакт-диски с записями видеосъемок и текстового набора исповеди последнего оператора, один за другим, поведал о самых главных сторонах деятельности дона Луиса и его организации.
В числе прочего, среди записей, педантично скопированных Бьенолом в подземной лаборатории доктора Лериха, были исчерпывающие данные и об отражении островными средствами воздушной обороны нападения бомбардировщика.
— Все это в точности подтверждается теми данными, какими я тоже располагаю, — вслух оценил полученную информацию Питер Келли. — Так что наша находка на дне океана теперь получила дополнительный вес в деле установления истины и реабилитации честного имени полковника Сэма Донована.
Как оказалось, еще до этой исповеди Бьенола он сумел с помощью программиста Говарда Эйкена расшифровать записи «черного ящика» сбитой «Летучей мыши».
— Ну, а теперь и основное! — акцентировал внимание собравшихся моряков экипажа яхты «Зеро» демонстратор «информационной бомбы», как её уже назвала журналистка Паола Конрой. — С этого момента перехожу к самому главному…
Совсем недавно спасенный в океане, бывший пленник мафии, вполне свободно чувствовал себя при сеансе разоблачения преступников с атомного острова и их высоких покровителей.
— Здесь, я думаю, придется проявить мужество всем нам, — назвавший себя Фрэнком Оверли достал из своей сумки новую пачку записей. — Это полное досье на губернатора Джона Антони Кроуфорда.
На свет появилась и разлохмаченная кипа простых листов, испещренных чернильными отметками.
— А так же его подлинная больничная карта, — продолжал новоявленный Оверли. — Все эти важные обличительные документы были собраны на острове с целью дальнейшего шантажа губернатора по личному приказу дона Луиса.
Как ни страшна была история про мафию «Грузовых перевозок Грасса», однако новый ее виток — о губернаторе, потряс всех еще больше.
Ведь, личность с недавних пор самого кандидата в президенты, оказалась обрисована в совершенно иных, чем прежде, красках. И явилась настолько ужасной, что все четверо яхтсменов с трудом готовы были поверить в то, что предстало их вниманию.
Однако доказательства были так убедительны и красноречивы, что не учитывать их было просто нельзя.
— Бумаги подлинные, и в том нет никакого сомнения, — журналистка уже успела потрогать основу своей будущей сенсации. — Вот только в чем это они?
Еще более брезгливо перевернув самую последнюю страницу собранного досье, спросила Паола Конрой и о внешнем виде обличительных документов.
При этом она имел в виду странную, да еще и неприятно пахнущую, пропитку, окрасившую бумаги в светло-коричневый цвет.
— Это, ни что, иное, как результат обработки специальным дезактивирующим составом доктора Лериха, — охотно пояснил Бьенол. — Только теперь бывшие радиоактивные документы не представляют для человека никакой опасности.
И для наглядности напомнил:
— Действие этого сильнейшего средства дезактивации вы все видели своими глазами, когда нашли нас в океане.
Остальное добавил к сказанному Алик:
— Если бы не жидкость в баллонах с распылителями, то на острове целый год мы вряд ли смогли бы продержаться.
В то же время рассказ настолько заинтриговал экипаж яхты, что начались придирчивые расспросы:
— Тогда скажите, что же, в конце концов, стало с этими маньяками — доном Луисом?
— А как закончили свои дни сам доктором Лерих и остальные их сообщники?
К тому же окончательно проснулась журналистская настырность в душе племянницы капитана яхты:
— Нужно знать подробно о каждом персонаже, кто участвовал во всей этой истории?
Но и на это было что ответить бывшему узнику атомного острова.
— Вот этот последний диск, как раз и поведает обо всем, — назвавший себя Фрэнком Оверли, достал и протянул Эйкену, который работал сейчас за клавиатурой компьютера, плоский конверт. — Это я взял из электронной машины, которая служила последнему обитателю разбомбленного подземелья.
Тот сразу же воспользовался, поданными ему для воспроизведения, новыми материалами с островного ядерного полигона.
Введя в дисковод новую пищу для своего компьютера, Говард Эйкен дал команду провести распечатку данных.
После чего с легким шорохом из принтера посыпались бумажные листы, густо покрытые текстом.
Глава восьмая
— Слушайте, друзья, здесь речь идет от имени того самого доктора Лериха, — первой, как и было ей положено, взялась за чтение журналист Паола Конрой.
Между тем, как принтер все продолжал и продолжал выдавать очередную кипу распечатки текста.
Все остальные не торопили девушку.
Заодно с удивлением наблюдали за тем, как все выстреливал множительный аппарат страницы признания в столь страшных земных грехах, какие только можно было себе представить.
— Автор воспоминаний, скорее всего, ученый-маньяк доктор Лорих, который и над нами собирался экспериментировать, — прослушав содержимое еще только самых первых страниц, засвидетельствовал Альберт Колен.
К его голосу теперь прислушивались с полным вниманием, как и подобает в общении с важным свидетелем.
А слова взрослого узника атомного острова лишь добавляли новые штрихи к портретам их бывших мучителей, в том числе и этого, для которого жизнь любого человека была пылью под ногами.
Убедивший яхтсмена в том, что он и есть бывший помощник окружного прокурора, Фрэнк Оверли, напомнил лишь один, но весьма показательный эпизод:
— Да вы же и сами теперь в курсе подлинной истории с убийством сестры губернатора, — заявил он. — Когда была осуществлена пересадка хроническому алкоголику здоровой печени девушки вместо его собственного органа, безнадежно пораженного циррозом.
Разоблачитель напомнил об исполнителе роли хирурга, руководившего операцией по трансплантации:
