Вещество, не прошедшее клинических испытаний даже на животных, он никому тогда не показал. Зато оно пригодится в самый раз, когда доктор Лерих заглянул в собственный архив за нужной ему формулой.
До этого основную остроту конфликта со своим научным руководителем ему удалось, многими усилиями сгладить.
Но не навсегда:
— Лишь до тех самых пор, пока в заветной пробирке не появилось нужное количество препарата.
В кофейную чашку доктор Лерих подмешал его без тени сомнения, когда, засидевшись в лаборатории допоздна, взялся приготовить легкий ужин.
До утра Эйнштейн не дожил.
В результате резкого подъема давления крови у него, как и у тех, на ком прежде удалось испытать свое снадобье Лериху, лопнула аорта и остановилось сердце.
Еще до вызова санитаров, отравитель успел уничтожить все самое ценное из того, над чем они вместе работали, все последние двадцать лет.
Густой же пепел в камине от сгоревших документов объяснил неуравновешенностью шефа:
— Перед самой смертью, тот уничтожил все, что смог, боясь, как бы его научное наследие не повредило миру.
Пожалел доктор Лерих о своей поспешности лишь несколько месяцев спустя.
Когда окончательно убедился в том, что простое наращивание энергоресурса:
— Еще не ведет к управляемому проникновению в иное время.
Оболочка «яблока» оставалась всё такой же непреодолимой для человека, как и прежде:
— Все, кто участвовали в экспериментах, погибали, как и прежде — сразу же по завершению подачи расчетного электромагнитного поля.
Картина смерти испытателей машины времени угнетающе действовала даже на привычного ко всему доктора Лериха:
— В аппарате, после снятия с него «силового кокона» из электромагнитного поля, всегда находили одно и то же — сгоревшие останки биологических объектов.
Вначале — подопытных обезьян, а потом, когда перешли на людей, то и этих парней, вызвавшихся рискнуть во славу науки.
— Причем, — особенно поражала, доктора Лериха. — Некая избирательность чудовищного огня, раз за разом пожиравшего пилотов машины времени.
Превращая в пепел тело, оно совсем не затрагивало окружающие предметы — одежду, кресло, приборы управления.
Была и еще одна странность, так и неразгаданная ученым:
— Полное смирение погибших.
Микрофоны, установленные в кабине машины времени, ни разу не зафиксировали звуков, похожих на те, которые вызывает боль от ожогов.
— Но почему? — гадал доктор Лерих. — Почему огонь совсем не трогает одежду, а только живую плоть?
Хотя состоит она совсем не из горючих материалов, — на две трети из воды и прочих тканей?
— Ведь чтобы испепелить живую материю, мышцы, кости, не обойтись, без обязательных условий в виде долгого воздействия тысячеградусной температуры.
Уже потом, когда пришлось свернуть опыты, он отыщет ответ этой загадки, заодно поняв основную причину неудачных экспериментов:
— Нормальный человек просто и не может путешествовать во времени!
Оказывается — он сжигает себя.
— И роль пламени играет самая обычная, всегда существующая в живой среде — реакция окисления, — слишком поздно пришла догадка. — Только в условиях более скоростного течения времени, убыстренного темпа, она превращается в страшную жару, обращающую организм в пепел.
А тут еще одна беда.
На след доктора Лериха, как обладателя ключа к тайне смерти Альберта Эйнштейна, вышел некий астрофизик Морис Джессуп.
Собрав показания кое-кого из участников опытов на «Элдридже», он решил придать их огласке:
— И заодно назвать имя того, кто мог бы ответить за все!
Газетная полоса вышла в свет со сногсшибательным сообщением:
«Наш корреспондент едет на встречу с сенсацией»!
Это издание, попавшее к нему в руки, доктор Лерих оттолкнул как ядовитую змею:
— Добрались, значит, и до меня! — зло подумал он, испугавшись за собственное благополучие.
Потом холодный расчет взял верх над эмоциями.
— Неплохо бы знать, где у этого газетчика назначена встреча с Джессупом? — он вновь проштудировал статью.
Потом, не найдя ответа, позвонил в редакцию, поинтересовавшись насчет того, куда отправился их знаменитый репортер.
— В Вашингтон!
Ответила ему по телефону какая-то девица.
Судя по всему — практикантка, не знавшая правила сохранения в тайне столь важных как этот, корпоративных секретов.
— Ну и я туда же, — решил Лерих. — Только постараюсь встретиться с Джессупом раньше журналистов.
Действительно, их встреча состоялась, как и предполагал доктор Лерих, раньше, чем с другими.
В столице, позвонив Дежуссупу, он попросил о срочном разговоре:
— Я жду Вас в течение получаса на автостоянке рядом с железнодорожным вокзалом, — заинтриговал ученый популяризатора науки. — Расскажу все!
— Так ведь сейчас два часа ночи! — возразил, было, астрофизик.
— Как знаете, — остался невозмутимым его таинственный собеседник. — Потом будет поздно.
— Я еду, ждите! — последовало после короткого раздумья.
…Наутро, когда Лерих улетел обратно к себе в город, в автомобиле, припаркованном около столичного вокзала, нашли мертвого астрофизика Мориса Джессупа.
— Угорел от выхлопных газов! — установили криминалисты.
Они увидели, что в салон машины тянется резиновый шланг, одним концом одетый на выхлопную трубу, работавшего всю ночь на холостом ходу, двигателя автомобиля.
Только того:
— Кто до этого накинул на лицо убитого платок с хлороформом? — они так и не установили.
…Доктор Лерих, после гибели своего несостоявшегося разоблачителя, мог больше не бояться того:
— Что его имя всплывет в связи с запретной темой.
Но и удача уже надолго ушла от него прочь.
Новый тупик, выход из которого умерший учитель так и не успел ему назвать, привел доктора Лериха к финансовому краху:
— Те средства, что выделялись во имя «величайшего физика», теперь иссякли.
Более того — и последнюю вотчину доктора Лериха — остров с атомной электростанцией, забрали другие:
— Те, кто решил создать там первый термоядерный реактор.
Оказавшегося в состоянии глубокой депрессии, доктора Лериха и взял тогда под свое крыло хозяин «Грузовых перевозок Грасса».
Он же, немного погодя, и сообщил ему о какой-то катастрофе на острове, откуда эвакуировали все, что можно.
