Он довольно потер свои сухие, как клешни краба, бледные ладони:
— У него особая едкая основа, и тонкие стенки контейнера, специально подобранная для этого, кислота прожжет через несколько минут.
Как такое произойдет, ученый попробовал изобразить жестом обоих рук, как это делают маститые, уверенные в себе дирижеры перед хорошо сыгранным симфоническим оркестром:
— Так что ждите гостинца.
— Какого гостинца? — возмущенно донеслось из-за спины доктора, где находился кабальеро Мануэль Грилан, верно понявший выражение недовольства, появившееся сейчас на лице босса.
Да и тот не стал терпеть дальнейшее своеволие ученого.
— Что это Вы все загадки нам строите? — опять активно вмешался в разговор дон Луис, которому все меньше нравилась напускная самостоятельность ученого.
Но доктор Лерих нисколько не обиделся на вспышку его гнева, а, наоборот, пустился на дополнительные подробности, адресованные всем без исключения, участникам общения:
— Вещество, направленное в клетку, во всём подобно этому, только у нас препарат разведён не на едкой кислоте, на более безопасном, для окружающих, фрионе.
Доктор Лерих вынул из кармана миниатюрный аэрозольный баллончик. И, нажав на кнопку, направил тонкую струю его содержимого прямо в глаза пирующей на столе обезьяны.
Недоумённо пискнув, мартышка неловко привстала на ноги, зашаталась и рухнула как подкошенная.
Всё это настолько удовлетворило доктора Лериха, что он констатировал своим зрителям с видом фокусника, которому удался эффектный, хотя и не очень сложный трюк:
— И весь сюрприз!
Баллончик вновь перекочевал в карман костюма доктора. И он подвел итого тому, что с недоумением и страхом наблюдали все участники их встречи:
— Нам, дон Луис, это средство ничем не угрожает!
Понимая, что этой констатации недостаточно, доктор пустился на полное откровение, словно не замечая того, что каждое, в тот момент сказанное им, слово, внимательно ловят на телеэкране, узники его электромагнитной клетки:
— А вот для мутантов, подобных Бьенолу и Алику, чудесное вещество, синтезированное в моей лаборатории из их же собственной крови — смертельный яд.
Доктор не мог не торжествовать:
— Стоит этому вполне безобидному для обычных людей, веществу, хотя бы в малейшей концентрации оказаться в воздушной среде, которой дышат эти исчадия ада, и поминайте, как звали.
К этому моменту и остальные пришли в себя.
— Для чего такое нужно было изобретать, док? — изумился даже Мануэль Грилан. — Не дороговато ли такую штуку придумывать, только лишь для того, чтобы уничтожить парочку уродов.
Его наивные слова были поняты правильно, но вызвали только ироническую усмешку на худом лице доктора Лериха.
— Уничтожит моё вещество не только эту парочку наших узников, умнейший мой Мануэль, но и кое-кого еще! — взялся учёный за новые объяснения, довольный ходом проведённого эксперимента. — Раз у нас имеется в арсенале такое отличное средство, как проникновение всюду, значит, будут и люди, которые, обладая им, станут выполнять задания нашей организации.
— Конечно! — не стал кабальеро Грилан скрывать своей главной надежды на будущее, о чем не раз уже слышал от сеньора Грасса. — А вдруг они взбунтуются?
То, что сеньор Мануэль и тот перешел на его сторону, несказанно подбодрило создателя «яда для мутантов».
Доктор победоносно обвел взглядом сначала, все еще размышлявшего над им увиденным, дона Луиса, а потом и Мануэля Грилана.
Затем продолжил:
— Ведь тогда мощных электромагнитных камер да ловушек на всех не напасешься.
И подвел черту:
— А так — послал струйку прямо в лицо, или куда-нибудь ещё, и нет больше на свете никакого сверхчеловека!
И вот тут стопроцентно оценил, преподнесенный ему сюрприз, хозяин атомного острова и всего того, что имелось в системе транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».
— Ну, ты прямо кудесник! — расплылась в сладостной улыбке жирная физиономия дона Луиса, до которого теперь в полной мере тоже дошла суть обещанного сюрприза. — Действительно, сюрприз ты мне преподнёс так сюрприз!
Раздались хлопки пухлыми ладонями, как бывает на премьере из первых рядов влиятельного партера:
— Хвалю!
Он, не в силах скрыть охвативший его восторг, поднялся из своего кресла, обнял и расцеловал доктора.
Не обращая внимания на то, что попутно вымазал, при этом, его белый халат своими руками, липкими от медовых пряников, которыми только что кормил свою, откинувшую лапки, любимую обезьяну.
Ту несчастную мартышку, чья холодеющая тушка лежала теперь на столе, демонстрируя собой эффективность очередного страшного изобретения доктора Лериха.
Когда прошел первый порыв чувств, дон Луис, не стесняясь того, что его видят и пленники, брезгливо скинул со стола на пол мертвую обезьяну. Потом еще и поддел труп своей ногой, обутой в сандалию.
И скривил брезгливо губы:
— Правда, дурашка, концы отбросила!
Обернувшись к экрану монитора, он, с еще более довольным видом, поразил пленников своей собственной и совершенно откровенной жестокостью:
— Когда этим типам, хана придет?
Ответ последовал незамедлительно:
— Уже скоро.
Подав реплику, доктор Лерих не упустил возможности наглядно продемонстрировать собственные возможности. Для этого он показал своему недалекому в науках, боссу личный миниатюрный калькулятор с часами, высвечивающими показания текущего времени:
— По моим расчетам вот-вот кислота проест пластмассу, затем вытечет вместе с веществом из контейнера, и тогда…
Доктор не стал предвосхищать события их описанием:
— Да, впрочем, сами все увидите на…
Он не договорил. В это время пискнул зуммер радиотелефона. С ним на острове ни на миг не расставался Мануэль Грилан.
Приложив трубку прибора к своему уху и услышав что-то невероятное, он мгновенно побледнел.
Тем самым заинтересовав и остальных, среди которых вслух свое беспокойство выразил доктор Лерих:
— От чего же могло стать плохо столь бесстрашному кабальеро?
Вдобавок еще и мощный удар потряс все вокруг.
— Это еще что такое? — уже проворно вскочил на своих коротеньких ножках из-за стола дон Луис.
— Пост противовоздушной обороны сообщает о воздушном налете! — от страха промямлил, не в силах произнести то, что стало ему вдруг известно, подручный главы концерна «Грузовые перевозки Грасса».
Возникшие после этого треск и помехи, а потом и потухший телеэкран не дали Бьенолу и Алику узнать:
