Злость на Стена и Натиоле Флорес выместила на Эцро, и теперь она терпеливо ходила за Хернадом, который обошел карету, внимательно проверяя каждую деталь. Очевидно, торговцу был очень важен безупречный вид, неудивительно, раз он получил аудиенцию у самого хозяина Теремии.
Вскоре вернулся Эцро с камзолом, бросил его Флорес, которая сразу же его надела.
— Тебе следует прикусить язык, баба! — прошипел сцарк, когда его господин оказался по другую сторону кареты и разговаривал со слугами.
— Почему это? — с невинным видом спросила влахака.
— Кое-кто может и поколотить тебя!
— И кто же? — спросила Флорес с наигранным удивлением. — Неужели ты говоришь о себе?
И когда воин кивнул с мрачным видом, Флорес рассмеялась и обронила:
— Если бы ты был таким хорошим воином, то стал бы твой господин тратить на меня свое серебро, как думаешь?
На что сцарк зло возразил:
— На тебя меня хватит, баба.
Шаг — и Флорес очутилась рядом и холодно прошипела:
— Оставь при себе слово «баба», пока не победил ни словом, ни делом, Эцро. А тот день, когда ты в драке одолеешь меня и о котором ты можешь только мечтать, станет днем, когда я повешу свой меч над камином!
Прежде чем ситуация успела накалиться до предела, из-за кареты появился Хернад и крикнул:
— Мы отправляемся! Эцро, ты садишься рядом с Ковасцем сзади, Флорес со мной в карете. Остальные маршируют позади. Ну, пошли, давайте, давайте, побыстрее!
Пока вокруг суетились люди, Флорес и Эцро еще несколько мгновений пожирали друг друга глазами, затем влахака улыбнулась, прикоснулась двумя пальцами ко лбу, после чего залезла к Хернаду в карету, больше не удостоив сцарка и взглядом. Тяжелый экипаж тронулся, порядком встряхнув пассажиров. К счастью, на сиденьях была мягкая обивка.
По пути Хернад молчал, поэтому Флорес предалась собственным мыслям. Девушка неохотно бралась за работу в Теремии, о иногда этого было просто не избежать, ведь нужно же было на что-то существовать. Влахака жила инкогнито, отказавшись от фамилии, для окружающих она была просто Флорес, наемница, никто даже не предполагал, что она сестра мятежника, разыскиваемого по всей стране. Это устраивало Флорес. С одной стороны, она не хотела иметь ничего общего с вольными влахаками, а с другой — враги ее брата не преминули бы разыграть такую козырную карту, чтобы выманить его. Первоначально она направилась из Дезы в Турдуй, там она была дальше всего от родного Дабрана и чувствовала себя в большей безопасности.
Однако после нескольких поездок в Теремию вместе с торговцами ей стало ясно, что и в Теремии ее никто не узнает. «Если только солдаты не проследуют за этим болваном, моим братцем, прямехонько к моей двери!»
Возможно, сейчас было бы неплохо переселиться куда-нибудь, например в Турдуй или Брачац — резиденцию Ласцлара Сциласа, третий по величине город страны. Пока Стен находится в Теремии и, очевидно, готовит беспорядки, никто не может чувствовать себя в полной безопасности.
За всеми этими мыслями она скоротала дорогу, и уже скоро они добрались до первой цели своего путешествия, усадьбы масридского дворянина низкого ранга, имя которого было влахаке неизвестно.
32
Стен, словно оглушенный, брел по улице рядом со своим старым другом и соратником Натиоле Таргузи. В ушах еще звенели слова сестры, которые глубоко ранили сердце. Он хотел бы рассердиться на Флорес, которая оттолкнула его от себя (настоящая эгоистка!), но у него не было на это сил, он чувствовал лишь печаль и отчаяние.
— Ты думаешь, она говорила серьезно, Нати? — осторожно спросил юноша.
— Чепуха! Просто она такая же, как и ты, упрямый козел. Или нет. Она, скорее, упрямая ослица. Скоро она перебесится, — попытался утешить друга Натиоле.
— Ее голос был такой… сердитый, — возразил Стен.
— Да. Но таковы все авантюристы из Дабрана: быстро впадают в ярость, но так же быстро прощают.
— Авантюристы? — переспросил с улыбкой Стен.
— Авантюристы, — решительно подтвердил Натиоле. — Другие люди действуют, прислушиваясь к голосу разума, вы же думаете сердцем. И ты, Стен, не лучше ее, старик.
— Как-как, старик? — наигранно сердито переспросил Стен.
— Она уже схоронила тебя, Стен, — неожиданно серьезно сказал Натиоле. — Она считала тебя мертвым. Это ранит душу очень глубоко, залечить такую рану непросто.
— Я знаю. Но ее слова звучали так… однозначно.
— Поговори с ней через какое-то время, когда она немного придет в себя. У нас сейчас и без этого полно дел, сам подумай. Иначе зачем бы ты очутился в Теремии?
— По многим причинам, — признался Стен. — И все они из разряда тех, что так ненавидит Флорес.
— Что ты имеешь в виду? — в замешательстве переспросил Натиоле.
— Что всегда есть более важные вещи. Важнее, чем семья. Чем кровные узы. Важнее, чем моя сестра, — задумчиво заявил Стен.
— Я не знаю, — признался Натиоле. — Но я верю: то, что мы делаем, правильно. И Флорес когда-нибудь поймет это, Стен. Поверь мне. Сейчас она сердита и обижена, но она — твоя сестра. И она любит своего брата.
— Ты знаешь, как нам тогда было в Дезе, — начал Стен. — У нас больше никого не осталось. Мы потеряли все: семью, будущее — все, что имело для нас значение.
— Я знаю, — тихо сказал Натиоле.
— Конечно, мы и раньше были близки, но только в Дезе мы по-настоящему почувствовали, что… мы вместе. Я не хочу потерять ее.
— Ты не потеряешь. Просто на нее твоя мужская привлекательность совсем не действует. Другие женщины смотрят в твои глаза и прощают любые прегрешения, но Флорес… она… влепит тебе синяк! — неудачно сострил Натиоле.
Однако Стену, казалось, было не до смеха, он стал неожиданно очень обеспокоенным.
— Эй, что случилось, Стен? Ведь уже не в первый раз она выгоняет тебя с треском, — спросил Натиоле.
— А ты никогда не спрашивал себя, какой в этом прок? — спросил Стен и внимательно посмотрел на друга.
По всей вероятности, Натиоле еще никогда не задавался этим вопросом и лишь наморщил лоб.
— В чем, в этом?
— Война. Сражения, кровопролитие, жизнь в бегах, риск…
— Мы боремся за свободу, Стен. Что с тобой? — обескураженно спросил Натиоле.
— Свободу, да. Но от чего мы при этом отрекаемся, что мы крадем у себя самих? Разве мы не могли бы просто жить где-нибудь с семьей, обрабатывать свое маленькое поле? Просто жить?… В мире с собой и со всем светом…
— Под гнетом Цорпада? Ты что, спятил? — возмутился Натиоле.
— Я не знаю. Иногда я чувствую, что безумно, дико устал, что просто не могу все это больше выносить…
