Потому немалых усилий и уговоров стоило Жану Луи Колену обратить его в свою веру в то, доказать, что чудеса возможны.
— Это только несведущим кажется, что мир бесконечно многолик, — просвещал профессор потенциального пациента. — А на самом-то деле тип лица повторяется многократно.
От него и узнал пенсионер, что, если судить по последним научным данным, едва ли отыщешь в мире больше полутора сотен тысяч совершенно разных людей.
— Вот и выходит, что став двойником любого из указанных в каталоге красавцев, Вы не совершите ничего предосудительного, — стоял на своем мнении знаменитый пластический хирург.
— Ну, а меня самого нельзя ли воссоздать таким, каким я был прежде? — переспросил Фрэнк.
— Вполне, — ответил врач. — Только нужен снимок, или на худой конец рисунок Вашей прежней внешности.
Выполнить это условие отставной полицейский, конечно мог. Но не теперь, а лишь по истечению немалого времени. Того самого, что уйдет, пока в Кривпорт проследует официальное письмо с просьбой к кадровикам их бюро:
— Выслать копию фотографий из его личного дела.
И это сильно затрудняло решение того вопроса, что стоял на повестке дня в общении знаменитого светила пластической хирургии и приезжего инвалида из-за океана.
— Пока все согласуют, пока вернется ответ, немало утечет драгоценного времени, — прекрасно понимал Фрэнк.
Тогда как в его расследовании исчезновения беглецов был на счету каждый прожитый день.
И тут Фрэнка осенила отличная идея:
— Хорошо, профессор, будет Вам именно то изображение, каким бы я теперь хотел бы себя увидеть.
С обреченностью, не подразумевавшей возвращения к прежней жизни, он заявил:
— Только дайте бумагу и карандаш.
Когда-то в детстве Фрэнк подавал большие надежды в изобразительном искусстве:
— И особенно — в рисовании.
Учителя даже пророчили его в художники.
Но судьба рассудила иначе.
Потеряв в автомобильной катастрофе родителей, а с этим и все надежды на финансовую поддержку при поступлении в художественный колледж, он пошел туда, где плату за образование брало на себя государство:
— В полицейскую академию.
Только умение рисовать и там оказалось совсем не лишним.
Часто при составлении словесных портретов находящихся в розыске преступников именно Фрэнку Оверли удавалось добиться исключительного сходства.
И теперь, взявшись за прежнее ремесло, руки Фрэнка, несмотря на быстроту, при этом очень тщательно выполнили портрет человека:
— На кого он, действительно, хотел бы походить.
Помогла и газета, где на фотографии были вместе изображены Бьенол и Алик.
— Совсем не плохо! — по достоинству оценил профессор Колен вкус своего будущего пациента.
Но не обошлось и без дополнительного вопроса:
— Только поясните мне, старику, почему именно такая внешность Вам по душе?
Фрэнк Оверли не стал скрывать от учёного ничего из своего недавнего прошлого:
— Так выглядит Бьенол!
Далее последовал логичный довод, перевесивший чашу весов сомнения в пользу такого решения:
— Вам, профессор, я про него много уже рассказывал, — продолжал Фрэнк Оверли. — Если стану таким, как он, это, вне всякого сомнения, может помочь мне в поисках родственника.
И улыбнулся собственной придумке:
— Буду выдавать себя за его брата-близнеца. Уж он-то простит, если что, когда встретимся.
— Доводы Фрэнка и вселенная им уверенность в том, что бывшему инспектору удастся отыскать пришельца, а вместе с ним и его внука! — вдохновили профессора буквально на чудеса.
Так и оказался Фрэнк неузнаваемым в том городе, где в аэропорту исчезли следы Бьенола и Алика.
Еще до поездки за океан, когда в деле о пропаже этих двух авиапассажиров не было и малейшего просвета, Фрэнк Оверли начал смотреть на многие вещи иными глазами.
И тем более:
— Неудачно начавшийся поиск убедил его в том, что частное расследование здесь не годится:
— Слишком могущественные силы, скорее всего, стоят на его пути.
Вот и пришлось ему снова идти туда, где когда-то работал.
Возвращение бывшего инспектора, да еще в новом обличье, мистер Бредли встретил вполне снисходительно.
Более того, даже пообещал посодействовать в его восстановлении в прежней должности, если конечно:
— Он «выбросит» из головы все сказки о пришельцах и чудесном исцелении подростков от неизлечимой болезни.
Фрэнк смирился.
Но, тайком от начальства, иной цели перед собой и не ставил, чем та, ради которой пошёл и на операцию, и на возвращение в «контору»:
— Обязательно найти этих двоих друзей по бегству из гилеи.
Но эту задачу намерен был решить по ходу основной работы, где цели оставались прежними.
Вернувшийся с заслуженного отдыха, бывший инвалид вновь получил то задание, над которым ломали умы и не такие, продвинутые сыщики, как он сам:
— Искать пути выхода на главаря мафии дона Луиса!
Для этого Фрэнк перебрал все возможные методы.
Только все они, пока, не давали реального результата. Пока однажды, сидя в диспетчерской своего Федерального бюро, Оверли, вдруг, не вспомнил то, с чего, судя по всему:
— Следовало, как раз, возобновлять свою служебную деятельность по возвращению в Кривпорт.
Откровение оказалось настолько простым и доступным, что инспектор даже хлопнул себя ладонью по разгоряченному от волнения лбу:
— Что же я, осел длинноухий, такую вещь забыл, как, свои прежние часы те с датчиком определения местонахождения владельца!
Их он сам же подарил Алику на прощание еще в гилее.
— Может, они все так же остаются при нем? — предположил Фрэнк Оверли. — Если же так, то обязательно часы укажут место, где сейчас находятся и мальчишка, и Бьенол.
Он быстро оформил заявку на пеленгацию радиомаяка со своими прежними позывными.
Ее приняли в работу.
И к несказанной радости нового сотрудника, первая же попытка поиска принесла полный успех:
— Алик был в городе!
Более того — пеленгатор установил точное место, откуда идет сигнал.
Как оказалось — из научно-исследовательской медицинской клиники, транснационального концерна «Грузовые перевозки Грасса»:
— Правда, попасть туда, чтобы проверить все на месте, было делом совершенно невозможным.
Убедился Фрэнк Оверли в этом, едва визуально, со стороны изучил мощную систему охраны небоскреба:
