— Вернее, вы оба ранее были неуязвимы! — стало не только совершенно каменным, но и привычно унылым лицо доктора Лериха. — Ваша информация, Бьенол, устарела.
И он не лгал.
…Последние опыты показали, что в условиях достаточно сильного магнитного поля, обыкновенная плазма мгновенно испепелит все, что угодно.
И даже столь необычную плоть мутантов.
— Мы вас, дьявольское отродье, выжжем, как прежде еретиков уничтожали каленым железом, — разъярился ученый. — Не останется в мире ничего, чтобы могло бы даже напоминать о существовании таких, как вы, отщепенцев природы.
Насладившись эффектом сказанного, который явно отпечатался, на, помрачневших лицах, пленников, доктор продолжал вещать с экрана телевизора:
— Достаточно мне нажать кнопку, загоняя плазму в реактор, и от мальчишки даже пепла не останется.
Голос его внезапно стал обычным — демократично простым:
— Так что выбирай — или добровольное сотрудничество, или неотвратимая смерть этих двоих!
Бьенол, не помедлив ни минуты, принял решение, едва в полном объеме оценил полученную информацию. Она, судя по всему, сводила на нет все его замыслы.
Потом глянул в глаза профессора.
Даже сквозь стекла очков было видно набежавшие у того на глазах горькие слезы разочарования.
— Ладно, дорогой господин Колен, постараемся проиграть достойно.
Сетелянин глянул прямо в объектив телекамеры, соседствовавшей на тележке рядом с монитором.
— Я иду на сотрудничество с ними, профессор, — заявил пришелец то, что от него хотели слышать похитители. — Буду помогать в опытах.
Затем Бьенол обернулся к профессору:
— Да и Вы, уважаемый, тоже соглашайтесь. Видно, такова уж наша с Вами участь.
Чем несказанно обрадовал своего главного тюремщика.
— Вы молодец, Бьенол! И тебя, и Алика дон Луис осыплет золотом. Для нас, вы оба дороже всего! — раздался с экрана одобрительный говорок доктора Лериха.
Словно не замечая этого подключения к их разговору, Бьенол протянул профессору для прощального рукопожатия широкую ладонь:
— До свидания! Если будете на нашем сеансе связи, рассказывайте, как там наверху, под вольным небом.
Пришелец опять глянул туда, откуда его изображение поступало к доктору Лериху:
— Вы ведь не станете держать, старого человека все время в этом подземелье?!
И не ошибся.
Тот, кто все это время, внимательно смотрел на них с экрана монитора, куда шел сигнал с вебкамеры, установленной рядом с экраном перед пленниками решил проявить сочувствие.
— Разумеется, мой друг! — не стал возражать Бьенолу главный ученый концерна сеньора Грасса. — Его опыт хирурга и искуснейшего мастера пластических операций, нам очень даже нужны.
Следующие слова относились уже к вниманию французского коллеги:
— Ваш труд тоже будет оцениваться по достоинству.
— Тогда отправляйте к Алику! — поникнув головой, пошел к выходу Бьенол.
У самой двери он обернулся.
В последний раз взглянул на профессора, и ничего больше не добавив к прежде им уже сказанному, вышел.
Там же, у выхода из камеры другие охранники забрали у Бьенола пистолет. И после тщательного обыска повели его длинными коридорами туда, где гудел, пожирая чудовищное количество энергии своей электромагнитной обмоткой, опытный термоядерный реактор:
— Его новое жилище.
Глава десятая
Встреча друзей прошли без особой на то радости…
— Я думал, что хоть ты сумел удрать из рук бандитов! — разочарованно протянул другу Алик, когда на короткое время смолк постоянный гул и через поднятую краном многотонную крышку реактора, вниз к нему спустился пришелец Бьенол.
— Ничего, все идет к лучшему, малыш! — не смутился тот, достаточно холодным приемом.
Потому, что душевное состояние разочарованного мальчишки прекрасно понимал новый обитатель клетки, сооруженной для мутантов доктором Лерихом:
— Еще будет и у нас светлый день.
Однако, за напускной бодростью пришельца, его маленький собрат по несчастью отчетливо прочитал изрядную долю сомнения.
Оно преследовало Бьенола еще несколько томительных дней. Пока во время очередного сеанса с доном Луисом, по налаженному телеканалу, на экране не появилось такое знакомое, родное и близкое обоим лицо профессора Колена.
— Здравствуйте, мои дорогие! — Жан Луи откашлялся.
Потом с той же бодростью продолжил:
— Ну как вы там?
— Мы-то ничего, дедушка, а ты? — ответил ему Алик, тоже старавшийся казаться как можно бодрее. — Всё также держат и тебя взаперти или позволяют подышать свежим воздухом?
Профессор поддержал игру в «хорошее настроение»:
— И у меня все нормально.
Затем, чуть ли не по бумажке прочитал всё то, ради чего и получил доступ к телевизионному экрану.
— Вот приступил к работе в лаборатории доктора Лериха, — услышали обитатели термоядерного реактора. — У них тут прямо рай для хирурга, есть все самое необходимое.
Господин Колен-старший, не без чувства гордости, судя по всему, рассчитанного и на внимание со ст ороны своего нового начальства, произнес:
— Оперировал и первого пациента. Он…
Сидевший рядом доктор Лерих, не дал ему договорить.
— О подробностях помолчим, — сам оказался он на экране. — Главное, профессор, подтвердите наше к Вам доброе отношение.
Оно последовало тот час:
— Да, верно, теперь я свободен, хожу без охраны.
Но и этим старый хирург не ограничился.
— Есть хорошая комната, — оживился дедушка Алика. — Ну и, разумеется, разрешили мне прогулки на свежем воздухе.
После небольшой паузы, он многозначительно произнес. Надеясь, что тайный смысл слов дойдет до Бьенола:
— Так что скоро и моё общее самочувствие улучшится. И Вы, дорогой Бьенол, его по мне сразу увидите.
Намек был о том, что профессор не забыл о плане захвата подводной лодки и намекнул, что сразу по ее прибытию к острову готов совершить взрыв коммуникаций энергосистемы реактора.
Это привело бывшего пилота междухода в настоящее удовольствие. И теперь, подбадривая Алика, он совсем уже не кривил душой, как это бывало прежде.
Силы же им обоим были нужны теперь больше, чем всегда.
Сутки за сутками, через день — точно по графику, манипуляторы, дистанционно управляемые доктором Лерихом, доставляли в камеру все необходимое для дачи обоими заключенными очередных порций крови.
