С присоединенным к нему заранее детонатором, тот был уже готов к делу.
Щелкнув ручкой настройки взрывателя, Мануэль нагнулся и бросил мину подальше внутрь грота.
Выпрямившись, решительно скомандовал:
— Пошли, а то шум еще привлечет кого.
И добавил, словно в оправдание спешки:
— Зачем нам лишние свидетели?
Они уже добрались до оставленной за скалистым мысом своей машины, когда позади них, там, откуда вела их цепочка следов, громыхнул взрыв.
Подточенные волнами океанского прилива глыбы песчаника пришли в движение. Монолитом сомкнулись там, где до этого чернел вход в береговую промоину.
Мотор взревел.
И вскоре на пустынной косе уже ничего не напоминало о только что разыгравшейся здесь драме. Лишь еще громче галдели чайки. Жадно хватая с берега легкую добычу — крабов и запутавшуюся в водорослях прочую живность.
Торопясь насытиться еще до того, как сюда вернется вода.
Глава одиннадцатая
…Жаркая удушливая взрывная волна больно толкнула в спину затаившегося в темноте Алика. Сразу стало нечем дышать в этой невыносимой смеси из запахов пыли и сгоревшей взрывчатки.
— Замуровали! — вскрикнул ребенок.
Но этот страх только придал, не достававших прежде, сил, ослабевшему от плача мальчугану. Обдирая колени и локти о щебень, устилающий дно пещеры, которая все больше напоминала ему звериную нору, новоявленный сирота безотчетно пополз вперед.
Раз или два темнота встречала его острыми гранями камней, то и дело выступающих на очередном повороте.
— Лицо теперь, вероятно, было здорово ободрано, — понял беглец, ощущая боль от ссадин.
И не разобрать было, от чего так солено стало на губах мальчишки:
— То ли от слез, то ли от крови.
Но тут еще раз больно стукнулся о последнюю преграду.
— Что это, неужели тупик? — уперся Алик в препятствие обеими руками.
На ощупь очень гладкая и холодная металлическая стена перекрывала все пространство пещеры.
— Не может быть? А как же дальше? Как я? — вспыхивало в голове у попавшего в западню мальчишки, пока он, переводя дыхание, лежал без движения на сырых камнях.
— Что это может быть? Откуда столько железа? Ведь на берегу не было никаких строений? — снова и снова, не находил он объяснений всем тем вопросам, что молнией рождались в его воспаленном от страха мозгу.
Только уже и сам он понимал:
— Ответ же на них, видно, не подскажет ему теперь никто.
…В пещере, между тем, стало заметно сырее.
Уже и появление воды чувствовалось между голышей песчаника. До этого они издавали глухой стук при каждом движении, а сейчас просто хлюпали в вязкой жиже.
На воле, судя по всему, начался прилив.
Океан накатывал на побережье волну за волной, и соленые струи уже находили себе новое русло в массиве обвала. Все увереннее и увереннее опять проникали они в ранее полностью затоплявшийся ими грот.
Маленький Колен вспомнил про то, чему учил отец, когда не получалось собрать самоделку из набора детского конструктора:
— Если что не получается, то начни всё заново.
Мокрыми ладошками Алик пошарил по стальному монолиту. Пытаясь найти щелку, выступ, или что-то другое, хоть бы отдаленно напоминающее выход.
И верно.
В самом дальнем углу, откинув несколько горстей песка, он нащупал странную решётку, в виде квадрата, столь непривычную в этом каменном мешке.
Озябшие пальцы вдруг подсказали, что решетка тут же стала даже чуть теплее, чем была вся прочая поверхность металла.
Что-то под ладонями неожиданно зашелестело. После чего дуновение застоявшегося воздуха неумолимо увлекло его вперед.
Хотя отчаявшийся, было, мальчишка мог побожиться:
— Минуту назад вместо образовавшегося прохода здесь была прочная стена.
Только выбирать не приходилось. Собравшись с силами, он сделал несколько шагов на четвереньках навстречу странно-теплому в холодной пещере дыханию.
Перемены не заставили себя ждать.
Уже не было под руками сырых и скользких камней. Не мерзла и спина, соприкасаясь с сильно понизившимся потолком. Последним же ощущением, пришедшим к нему перед тем, как впал в забытье, неожиданный пленник обстоятельств, оказалось то, что Алик почувствовал медленное повышение температуры пещеры.
В ней, от чего-то, вдруг стало как в парилке, куда часто брал с собой сына любитель финской сауны, Пьер Колен, что лежал теперь бездыханно вместе со своей женой под глыбами взорванной скалы.
Часть вторая
Заговор
Глава первая
…Пыль, густая, слегка сероватая на вид и чем-то напоминающая слежавшийся тальк в складках защитного резинового комбинезона, казалось, только и ждала, чтобы ее потревожили.
И дождалась своего.
Смогла обрести новую жизнь в своем замкнутом пространстве. Едва Концифик распахнул толстую стальную дверь книжного хранилища, как от вызванного этим — легкого колыхания воздуха пришла в движение вся невесомая пыльная масса.
Оседавшая за долгие и долгие годы покоя на плотно уставленных томами стеллажах, бетонном полу и даже на широких жестяных абажурах зажженных сейчас светильников, она теперь всколыхнулась и, словно живая, пришла в движение. Как будто бы случилась поземка — предзимняя, мелкая и безудержная! — показалось визитеру.
Закружилась пыль. Потекла навстречу свежему дыханию, ворвавшемуся в затхлое, хранилище из дверей, распахнутых этим, редким здесь теперь, посетителем.
— Вот незадача, как давно не убирали! — даже удивился вслух Концифик, хотя знал, что беседовать оставалось только с самим собой. Ведь, кроме него в хранилище никто не мог бы побывать, даже очень сильно захотев.
Но тут же собственное — долгое и болезненно — затяжное чихание отвлекло его от хозяйственных мыслей. Впору было возвращаться за респиратором, однако выручил носовой платок, извлеченный из кармана черной атласной хламиды.
Наброшенная на худое тело, сейчас она совсем не имела, прежде отведенного ей почтенного — академического вида.
Хотя тысячи простолюдинов мечтали бы одеться подобным образом. Но лишь единицы избранных счастливчиков из всего общества, достигнув успеха, становились мыслителями как Концифик. Проявив не только недюжинный ум и трудолюбие, но и изрядную долю изворотливости, хитрости, коварства, и предвидения возможного результата в достижении намеченной цели.
Вот и теперь он проявлял их в полной мере.
Несмотря на неприятное препятствие, грозившего обострением легочного недомогания, он не оставил своего замысла. Просто предпринял все необходимые и возможные в его нынешнем положении, меры по предотвращению нежелательных последствий.
