Глава третья
Начало полета уже с самых своих первых его минут совсем не предвещало веселого времяпровождения.
Тем более что прогноз погоды на ближайшие сутки, накануне предусмотрительно полученный летчиком, был способен огорчить любого человека, хотя бы в малейшей степени причастного к вопросам малой авиации.
Вернее, огорчала не сама предстоящая погода.
Недобрые мысли внушало лишь то, что было непосредственно связано именно с этим листком бумаги. Бумагой обычного канцелярского формата, вместившей на себе достаточно короткий текст данного шедевра синоптиков. Сначала составленного в глуши кабинета прогностической лаборатории предприятия мистера Грасса, а затем аккуратно распечатанного ими на принтере своего персонального компьютера.
— Да и как иначе? — рассуждал пилот. — Коли то, что придумывали, судя по всему, высосав из пальца, синоптики, грозило отменой полетов, переносом на другое число запланированных рейсов, задержкой срочных грузов, ждущих своей переброски по воздуху.
И прочих малоприятных для любого путешественника вещей.
Лишь пилот этой голубой «Сессны» дона Луиса, не брал в расчёт содержимое документа.
Наоборот, он был по этому поводу, как раз, иного мнения — в корне отличающегося от того, что называлось общепринятым стандартом:
— Сама фортуна на нашей стороне, мистер…, — обратился лётчик к своему пассажиру, но поперхнулся, так и не закончив свой вопрос.
— Просто Мистер, — буркнул нахохлившийся на своем месте его спутник по долгому полёту, на земле названный доном Луисом вполне прозаично — «кассиром» и потому явно недовольный, отведенной ему, столь скромной ролью.
Однако всем своим видом он давал понять пилоту «Сессны», что, на самом деле, значит из себя гораздо большее! И сейчас совсем не разделяет оптимизм летчика.
— Да и какой же может быть повод для радости, — по его мнению. — Если летят уже столько времени, а вокруг все те же, обещанные в прогнозе метеорологов, густые клочья облаков, ни сулившие даже малейшего просвета по горизонту?
Появилось даже недоброе предчувствие, тут же озвученное им со страхом неизбежной аварии:
— Еще свалимся кому-нибудь на голову.
— Ну, это Вы зря, так полагаете, «Просто мистер»! — совсем не обиделся пилот на данное нелестное высказывание в его адрес.
Хотя прозвучало оно от явного труса. И даже больше — полного профана в лётном деле, посмевшем сомневаться его профессиональных качествах.
Подтверждением его желания уладить миром, назревавший, было, конфликт стало продолжение лётчиком начатой им фразы:
— А вот то, что не хотите знакомиться, ваше дело.
Он, между делом, глянул перед собой на приборную доску и с помощью руля сменил уровень выбранной высоты.
— Как ни говори, только у каждого на это бывают свои причины, — продолжил лётчик. — Вот Вы, к примеру…
— Замолчите, наконец! — взвизгнул толстяк, которому сейчас было совсем не до пустых рассуждений на любую тему, после столь сухих проводов, устроенных ему руководством на аэродроме.
Какое-то время тянулось, последовавшее за этим, томительное молчание, нарушаемое лишь гулом двигателя самолёта.
И все же затем верх над обидой взяла чрезвычайная общительность пилота, присущая его латиноамериканской крови:
— Вы как знаете, а меня звать — Педро Гомес, — примирительно заявил он. — Можно просто — Педро.
И, видимо, желая как-то успокоить ворчливого пассажира, добавил тем же миролюбивым тоном:
— Плохая видимость нам лишь на руку, потому, что легче будет пройти над колумбийской границей.
И это уже прекрасно стал понимать тот, которому было растолковано преимущество ненастной погоды:
— Не заметят патрульные самолеты! Тогда как для радаров ПВО, мы с Вами представляем собой совсем незначительную цель.
Пилот и далее еще некоторое время продолжал в том же духе:
— Зато хоть и мала наша пташка, все же «Сессна» обладает и в такую неважную погоду достаточными слухом, и зрением.
Одними словами тирада не закончилась.
— Вот он, наш спаситель…
Педро откинул потайной щиток на приборной панели, пощелкал в открывшейся нише тумблерами и оттуда сразу же засветился голубоватым светом, прежде укрытый от посторонних глаз, экран прибора.
Кассир присмотрелся, скосив глаза и только так, увидел боковым зрением, как сквозь стекло мерцала бегущая полоса развертки их собственного мини — локатора.
— А точно на цель нас с Вами выведут радиомаяки! — пояснил Педро. — Их там, и в пунктах дозаправки, и на нашей лесной базе, до черта понатыкано.
Желание успокоить попутчика возымело свое действие.
Посланец дона Луиса заметно приободрился. Особенно когда Педро Гомес, поставив управление самолетом на автопилот, достал из своей сумки нехитрую снедь, прихваченную в дорогу — сэндвичи, флягу с вином для пассажира, для себя — термос с крепчайшим кофе.
Запросто, как будто уже знакомы друг с другом много лет, а не летят в первом совместном для обоих рейсе, летчик предложил компаньону поучаствовать в трапезе.
Насчет содержимого той кожаной сумки спортивного покроя, что стояла сейчас на заднем сиденье в кабине их самолёта, тоже пристёгнутой для надёжности, ремнём безопасности с металлической пряжкой, он не питал ни провиантских, ни каких иных надежд, кроме одной.
Выразил её про себя вполне философским замечанием, оставшимся только в его мозгу и не попавшим на язык говоруна:
— Раз назвал сам сеньор Мануэль Грилан этого потешного и вспыльчивого без меры, толстяка «кассиром», значит там, у него в объёмистой сумке из надёжно простроченной грубыми нитками толстой кожи, судя по всему, как раз и есть походная касса!
Разные мысли обуревали попутчиков, стремившихся к общей точке финиша их рискованного воздушного путешествия.
Однако, никому из сидевших в кабине самолета, поэтому не нужно было разъяснять, что именно по милости этой самой матерчатой ёмкости с немалым количеством миллионов долларов крупными купюрами, они и летят сейчас в гилею.
И оба были уверены на сто процентов:
— С нею их, посланцев с «большой земли», наверняка, ожидают серьёзные ребята, сполна заслужившие от дона Луиса щедрый расчёт за риск и тяжкие труды.
Молодой симпатичный парень Педро Гомес на этот счет не страдал от каких-либо комплексов.
Кроме, разве что, одного:
— Любит небо, полеты, авиацию.
Вот и в Транснациональный концерн «Грузовые перевозки Грасса» пошел он работать пилотом без угрызений совести.
Не расстроился, даже едва узнав:
