— Правда, не ахти, какая вкусная снедь, но и с голода не пропадём — строго велел пришелец Алику. — Пора бы нам с тобой и позавтракать!
Алик, обрадованный первому на сегодня серьезному заданию, тотчас же отстегнул свой привязной ремень и, перегнувшись через спинку кресла, зашуршал брезентом, закрывавшим грузовой отсек.
— Ой, кто это?
Громкий возглас оторвал Бьенола от наблюдения за приборами, по которым он как раз выправлял курс «Сессны».
В ответ на испуганный и крайне удивленный возглас мальчишки, из-за спины раздался мужской бас:
— Не бойтесь, я вам ничего дурного не сделаю!
Это, поняв, что обнаружен, поднял голову из своего укрытия Фрэнк Оверли:
— Сам хочу удрать от этого палача дона Луиса.
Только встречен был крайне настороженно.
— Кто такой? — недоверчиво спросил Бьенол.
Сидя вполоборота к, внезапно объявившемуся незнакомцу, он одной рукой управлял, как и прежде, самолетом, а другой сжимал, уже направленный на того, пистолет.
Угроза подействовала.
Но и без упертого ему в лоб пистолетного ствола, федеральный агент был готов говорить всю правду. Хотя и несколько ограниченную. Только в рамках, разработанной для него, легендой внедрения в банду дона Луиса под видом авиамеханика.
— Фрэнк Оверли! — представился незнакомец.
При этом он постарался не делать резких движений, чтобы не получить пулю от решительно настроенного пришельца.
— Попал на асьенду, чтобы заняться ремонтом вот этой самой пташки, — услышали беглецы еще от одного спутника их акции. — Привезли сюда, чтобы чинить «Сессну», что поставил на крыло совсем другой человек, о котором я никому и слова не сказал.
Понимая по вполне терпимому отношению вынужденных спутников, что к нему относятся все с меньшим недоверием, неожиданный сообщник по бегству с асьенды, продолжил свой рассказ о том, как оказался в кабине беглой «Сессны»:
— Я, было, обрадовался работе, пока не понял, что не видать мне заработка, как своих ушей.
Он дошел до главного:
— Наняли меня бандиты обманом и потом, как я понял, живым меня с асьенды решили не выпускать.
Не сразу, но поверил Бьенол рассказу Фрэнка.
Тем более, что Оверли постарался проявить во время разговора весь свой артистизм, накопленный за то время, что успел прослужить агентом. Хотя, сказать честно, другого, чем поверить столь странному пассажиру, пилоту и его юному напарнику просто ничего и не оставалось:
— Не устраивать же было, в самом деле, пальбу на такой заоблачной высоте?
Еще неизвестно, кому станет хуже, наделай он пулями серьезных бед в этом их замкнутом пространстве.
И одно существенное дополнение, к тому же убеждало пилота в необходимости пока не обострять отношения.
И о чем он заявил Алику:
— Все равно скоро окажемся в столичном аэропорту!
Мол, пусть уж там полиция разбирается с этим субъектом и решает, кто он такой в действительности:
— И тот ли, за кого себя выдает?
Уже и для новоявленного пассажира, назвавшегося авиамехаником, сказал вполне примирительно:
— Хорошо, допустим, я вам верю, но все же не советую делать глупостей под стволом пистолета.
И еще на всякий случай в одном строго предупредил Фрэнка насторожившийся Бьенол:
— Все мы сейчас одной ниточкой связаны, поодиночке не спасемся.
Такой ответ полностью устраивал инспектора Федерального бюро.
Он сел гораздо удобнее в своей нише. Уже на скатанном в рулон брезенте, что прежде, столь успешно, укрывал его от внимания беглецов.
Теперь прежнюю маскировку агент под прикрытием уложил довольно удобно поверх каких-то, найденных здесь же коробок.
Впрочем, самому тоже настала пора размять затекшие руки и ноги:
— Все же даром не прошли долгие часы пребывания в полной неподвижности.
При этом Алик, продолжил поиск съестного там, где теперь обитал их неожиданный попутчик. И не без успеха. Как и говорил Бьенол, он нашел для всех несколько пачек сухих галет и пластиковую бутылку с минеральной водой из родникового источника, имевшегося на территории асьенды.
— Довольно теплая минералка, — звонким голоском заметил он. — Но вполне годится на то, чтобы утолить жажду всем нам вместе.
Никто из них, увлеченных завтраком на высоте, пока еще не знал, что очень скоро резкий звук сигнала и вспыхнувшая ярким рубином лампа датчика на радиостанции оторвут их от немудреной трапезы.
— Хотя и не очень вкусная тамошняя минералка, — оценил Фрэнк. — Да лучше, пусть, будет такая.
Он пошутил:
— Чем никакой не будет.
Только поднялось у всех настроение, раздались смех и шутки, как внезапно и ожил тот самый прибор на панели управления, о котором прежде не могли знать беглецы.
Бьенол щелкнул тумблером:
— Что бы это значило?
В микрофон же машинально сказал совсем другие слова:
— На связи!
После этого включил радиотелефон на прием.
Раздавшиеся из динамика хриплые звуки голоса временного управляющего, только что покинутого ими, имения — сеньора Сарбино тут же вернули Бьенолу былую озабоченность.
— Предлагаю, господа беглецы, ради вашей собственной безопасности, быстрее вернуться обратно, — невозмутимо говорил из передатчика помощник Мануэля Грилана. — Вам не сделаем здесь на асьенде ничего плохого.
Он откашлялся, видимо, продолжая и при столь серьезном разговоре смолить свою неизменную сигару:
— В противном случае, по моему сигналу с земли, ваш самолет будет взорван прямо в воздухе.
Выждав еще несколько секунд, чтобы дать возможность оценить важность предложения, после паузы, сеньор Сарбино досказал свои условия:
— Срок для принятия решения вам даю вполне достаточный в данной ситуации — пять минут.
Временный управляющий асьендой, явно, не особо горевал, по поводу их неожиданного бегства. А потому, казалось бы, отнесся к этому с легкой долей иронии, как всегда подкрепленной им черным юмором.
— Прощайтесь с жизнью или ложитесь на обратный курс, — донеслось из динамика рации. — А в том, что не обманете, мне подскажет тот же радиомаяк, что имеется на самолете.
На этом связь не оборвалась.
— Ха-ха-ха.
Громкий смех словно подтверждал его уверенность в том, что беглецы, за предоставленный им срок, вовремя одумаются и немедленно вернутся обратно на покинутую асьенду.
И в самом деле, новый плен оказывался на деле еще не худшим исходом в такой передряге. Особенно, если учесть беглецам, что под крыльями их летевшего по карте самолета раскинулся не сплошной аэродром, а все плывет и плывет бескрайнее море дремучего леса — гилеи:
