Подобные часовни с моргами являлись важной составной частью любых частных домов при полицейских частях Москвы. Они существовали для проведения судебно-медицинского исследования трупов лиц, умерших насильственной смертью на территории обслуживаемого участка, а также для исследования и установления причин смерти умерших, найденных без паспорта и не востребованных родственниками, – так называемых бесхозных трупов. В дальнейшем тела усопших отпевали в часовне и хоронили за счет города.
Вначале часовня представляла собой небольшое деревянное помещение, увенчанное крестом, в которой располагалась икона одного из почитаемых святых. Ни о каких вскрытиях мертвых тел в культовом помещении и речи быть не могло. Приходской священник только отпевал здесь неопознанные трупы перед захоронением. После же появились две небольшие комнатки, которые также совсем не были приспособлены для вскрытий, а служили лишь для опознания умерших и для решения по внешнему осмотру вопроса о причине смерти. Но уже к концу XIX в. произошло переоборудование помещений: в одной из комнат были поставлены секционные столы (не более двух) и устроена канализация с соблюдением санитарных норм. Вскрытие производил полицейский врач, также имеющий казенную квартиру в здании полицейской части.
С началом XX в. подобные морги-часовни начали перестраиваться и возводились из камня. Фасад часовен выполнялся в неорусском стиле, характерном для большинства культовых зданий в России второй половины XIX – начала XX столетия. Вначале здание состояло из трех помещений: ледника с бетонными сводами на металлических рельсах, подвала для морга с кирпичными крестовыми сводами и первого этажа, в котором располагались часовня, досмотровая комната, подъемная машина и кухня. В помещении стояли две голландские печи, а на кухне – русская. Часовню венчала глава-луковка с крестом.
До настоящего времени сохранились здания Сущевской, Пречистенской и Лефортовской полицейских частей. Однако зданий моргов при Сущевской и Пречистенской частях не сохранилось. Единственный сохранившийся в Москве, а возможно и в России, до XXI столетия морг Лефортовской части и до настоящего времени функционирует в системе судебно-медицинской службы Москвы как танатологическое отделение № 4. Его фасад и внутренняя отделка помещений полностью соответствуют приведенному описанию.
Следует отметить связи судебных медиков Москвы со странами Западной Европы. Тесные научные связи между судебными медиками России и Германии начались еще с XVIII столетия, с момента открытия Московского университета. Именно приезд в Москву профессора Иоганна Фридриха Эразмуса, уроженца Германии, получившего на родине медицинское образование, положил начало преподаванию судебной медицины в России.
Выходцем из Германии, получившим на родине прекрасное образование, был и профессор Московского университета Вильгельм Михаил Рихтер (1767–1822).
Немецкие корни имели профессора Московского университета П. П. Эйнбродт (1802–1840), А. О. Армфельд (1806–1868) И. И. Нейдинг (1838–1904), внесшие большой вклад в развитие судебной медицины в России, способствующие созданию московской научной школы судебной медицины.
Следует отметить и тот факт, что все будущие профессора, впоследствии преподававшие судебную медицину в Московском университете с XIX по начало XX столетия, прошли подготовку в клиниках Берлина и Вены во время зарубежных командировок. Это было необходимо для получения в будущем профессорского звания. Лекции ведущих профессоров Берлинского университета способствовали формированию молодых российских врачей.
После 1917 г. связи судебных медиков России, Германии и Австрии не прерывались.
К началу ХХ столетия были созданы все условия для появления в судебно-медицинской науке нового, самостоятельного раздела – судебной стоматологии.
Необходимость применения знаний в области стоматологии в судебно-медицинской практике понимали многие передовые деятели отечественной медицины.
Несмотря на то что судебная стоматология как наука возникла в России в начале ХХ столетия на базе науки о зубоврачевании, корни данной дисциплины уходят в далекое прошлое. Индивидуальные особенности зубного ряда известны очень давно. Еще Вильям I Завоеватель (XI в.) в качестве государственной печати использовал отпечаток своих зубов на воске.
Травматические повреждения зубов, их лечение, а также наказание за причинение данных повреждений известны еще с глубокой древности. Так, Paltauf (1898) в своей работе «Зубы в судебно-медицинском отношении», в руководстве J. Scheff по зубным болезням, описывает существующий в древности обычай «зуб за зуб», широко применяемый древними германцами.
Подобные выражения мы встречаем в Судебнике Мхитара Гоша, созданном в эпоху широкого развития феодальных отношений в Армении. По данному судебнику можно составить себе представление об уровне развития судебной медицины в средневековой Армении. «Армянский судебник» был составлен Мхитаром Гошем по предложению католикоса Агванка Степаноса II, работа над ним началась в 1184 г., дата же окончания неизвестна.
Судебник Мхитара Гоша, представляющий собой национальный свод законов, состоит из трех частей: «Введение» – 11 глав, «Церковные каноны» – 124 главы и «Светские законы» – 130 глав. В «Светских законах» в 29 статье («О наказаниях за ушибы») говорится: «Око за око, зуб за зуб, рука за руку, нога за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб». Далее приводится толкование статьи: «По божественному милосердию евангелия наказание это заменить возмещением соразмерно цене крови разумного (существа). Однако должно расследовать большую или меньшую важность органов чувств, и членов, и содеянного, при распределении цены в двадцать шесть дахеканов и полданка, на одно ячменное зерно меньше на каждый член и каждый орган чувств»1.
В следующей статье «Светских законов» (30) «О слугах и служанках, подвергшихся ударам со стороны своих господ» говорится: «Если кто слугу своего ударит в глаз, или служанку свою в глаз и ослепит их, пусть отпустит их на волю. И, если выбьет зуб слуге своего или служанке своей, то пусть отпустит их на волю за зуб». В толковании этого отмечается: «Возможно, что наравне с этим божественный закон повелевает отпустить на волю слуг и служанок (за повреждение) и других членов и органов…»2.
Спустя приблизительно 80 лет после появления Судебника Мхитара Гоша, в 1265 г., был составлен Судебник Смбата Спарапета (Гундстабля), или Киликийский судебник.
В нем тоже имеются упоминания о травме зубов. Если пострадавший оставался живым, но ему были нанесены телесные увечья, то закон требовал определить степень тяжести полученного телесного повреждения, а также представляет ли оно опасность для жизни или нет: «…если имеется перелом (любой части тела) или выбит зуб, то цена искупления должна составить 26 мсхалов золотых декан чистого золота…». «Если кто-либо выколет или повредит глаз рабу-христианину или выбьет зуб», то «…следует в равной мере принять во внимание возраст и ранение, и соответственно возлагать расходы на лекарства…»3.
Как явствует из приведенных статей, приговор суда мог быть вынесен лишь после того, как был определен поврежденный орган. При этом учитывались телесные повреждения и ряд других обстоятельств: продолжительность нетрудоспособности пострадавшего, является ли перелом результатом увечья или каких-либо иных причин, вид орудия, сила удара, а также находился преступник в пьяном состоянии или нет.
