— Вы считаете, что Портерфилд был не тем, за кого вы его принимали? — спросила Маккензи.
— Он мог быть в десять раз хуже. Но теперь я ничего не знаю наверняка. И это самое интересное. Он мог быть и в десять раз лучше.
— В таком случае откуда Артуру Скорпио известно его имя? — спросил Брамалл.
— Может быть, через Билли, — ответил Ричер. — Тот жил с Портерфилдом по соседству, как и леди с пирогом. И все они просто обожают поговорить. Может быть, Скорпио нравилось слушать местные сплетни…
— Но у него были десять тысяч долларов в коробке из-под обуви, — напомнил Брамалл.
— Может быть, он рассчитывал жить на них, пока пишет роман.
Терренс не ответил. Зазвонил его телефон. Он ответил, немного послушал и протянул трубку Ричеру:
— Генерал Симпсон. Он хочет с тобой поговорить.
Ричер поднес телефон к уху.
— Портерфилд был морским пехотинцем, — сказал супер.
Глава 28
— Все, что находится под поверхностью, надежно скрыто, — продолжал генерал, — но мы знаем, благодаря социальному обеспечению и другим открытым источникам, что Сеймур Портерфилд, умерший в Вайоминге в прошлом году, являлся аспирантом одного из университетов Лиги Плюща
[16] и пошел в морскую пехоту после Одиннадцатого сентября. Он показал себя превосходным новобранцем. Настоящий парень с рекламного плаката. Отправился в Ирак с первой волной в качестве лейтенанта стрелковой роты, но пробыл там лишь месяц, потому что довольно скоро получил ранение. Какое именно, нигде не указывается. Ушел в почетную отставку и вернулся к гражданской жизни. В те времена морские пехотинцы еще могли позволить себе консультации психиатра после отставки. Имеется докладная записка, где говорится, что Портерфилд охотно вернулся к занятиям наукой, и у него были вполне реальные основания рассчитывать на будущее наследство как в виде наличных денег, так и в виде недвижимости, так что у него не имелось никаких оснований беспокоиться о будущем — и меньше всего о морской пехоте. Затем он надолго исчез с правительственных радаров.
— До каких пор? — спросил Ричер.
— Появился снова два года назад. Некий отдел в глубинах Пентагона начал совершенно новое расследование, как-то связанное с Портерфилдом. Мы не знаем, как именно. Мы думаем, что они откопали его старое досье и закрыли к нему доступ. Обычно это что-то значит. Между тем они завели второе досье, в котором фигурировали Портерфилд и женщина. Вот то, что нам удалось установить на данный момент. Три досье, как вы и сказали.
— Той женщиной была Сандерсон?
— Пока мы не знаем. Информация засекречена.
— Вы продолжаете искать?
— Очень аккуратно, — ответил супер. — Я буду на связи.
Он повесил трубку, и Ричер вернул телефон Брамаллу, который снова поставил его на зарядку.
— То, что рассказал генерал, нам поможет? — спросила Маккензи.
— Возможно, это не она, — сказал Ричер.
— Предположим, что она, — не сдавалась Джейн.
— Мы имеем раненого офицера морской пехоты и раненого армейского офицера, которые находились в одном месте в течение шести месяцев. Такие вещи могут развиваться в обоих направлениях. Например, они превратились в худших наркоманов в истории человечества. Или решили двигаться вперед, поддерживая друг друга. Или они вовсе не наркоманы. Не следует забывать, что Роуз и Портерфилд — очень яркие люди. Портерфилд бросил университет, чтобы служить в армии. Роуз была в десятке лучших выпускников Вест-Пойнта и участвовала в пяти боевых кампаниях. Может быть, они стали жить вместе, потому что каждый из них хотел обрести мир и покой с человеком, который все понимает.
— И где она сейчас в таком случае? — спросила Маккензи.
— В этом и состоит проблема, — сказал Ричер. — В самом вопросе содержится ответ.
— Печально, — ответила сестра Роуз. — Но тогда напрашивается вывод, что она скорее наркоманка, чем человек, производящий сильное впечатление. Иначе она продолжала бы мне звонить.
— Худший случай.
— Вы отклоняетесь в сторону.
— Да, — сказал Ричер. — И все еще надеюсь на лучшее. Могу я задать вам личный вопрос?
— Полагаю, да, — ответила Маккензи.
— Какими близнецами были вы с Роуз? Вы внешне похожи?
Она кивнула.
— Мы одинаковые близнецы. В буквальном смысле. В большей степени, чем многие другие.
— Тогда нам следует заехать в больницу.
— Зачем?
— Сейчас люди, зависящие от наркотиков, уже начали испытывать их нехватку, причем весьма болезненно. Вероятно, у кого-то есть друзья, которые согласятся поделиться с ними дозой. Полагаю, другие приедут в город, чтобы попытаться добыть «дурь» там. Остальные отправятся в отделение «Скорой помощи» и станут жаловаться на страшную зубную боль. Или скажут, что у них ужасно болит спина. То, что невозможно проверить. Но боль — это серьезно, поэтому врачу придется поверить им на слово и выписать рецепт на что-то хорошее. Нам следует выяснить, побывала ли там Роуз. Вы похожи на нее, и, возможно, они ее вспомнят. Это как лицо человека на щите с объявлениями о пропавших без вести.
— Я чувствую себя так, словно предаю сестру. Я готова принять, что она стала наркоманкой…
— Это игра с вероятностями. Нам нужно с чего-то начать.
Маккензи долго мочала.
— Ладно, поехали, — согласилась она наконец.
Брамалл завел мощный восьмицилиндровый двигатель и по широкой дуге выехал на начало подъездной дорожки. Они повернулись спиной к плоскому участку площадью в ярд и коричневому дому с древней резной работой и церковной скамьей и приготовились терпеть три жуткие мили, отделявшие их от грунтовой дороги.
Именно в этот момент на дорожке появилась женщина, привозившая пирог с клубникой Портерфилду. Женщина, которая здесь жила. Она вернулась домой с рынка на своем внедорожнике. Терри остановился и отъехал назад, чтобы пропустить ее. Однако она притормозила рядом с ними и опустила стекло.
Брамалл опустил стекло со своей стороны.
Как и Ричер.
Женщина узнала в них вчерашних гостей и осторожно кивнула, а потом посмотрела на Маккензи. И не узнала ее. Никакой реакции. Ничего. Точная копия. Человеческий рекламный щит.
Незнакомка.
— Как я могу вам помочь? — спросила она.
— Мы приехали проверить несколько вещей, связанных с тем, о чем мы вчера с вами беседовали, — сказал Ричер. — Мы не знали, что вас нет дома.
— Нет, знали. Я проехала мимо вас на повороте.
