Стакли сделал сообщение, Стакли получил ответ.
Он взглянул на дом. Все спокойно. Дверь закрыта.
Посмотрел направо, в сторону дальней опушки леса.
Ничего.
Посмотрел налево, на скалы у края ущелья.
Там сидели три человека.
Старик в костюме.
Хорошенькая женщина.
И очень большой парень.
Стакли остановил пикап у начала подъездной дорожки, немного помедлил, а потом заглушил двигатель. Выйдя из машины, он повел нетерпеливых ковбоев к кузову. И там совершил поступок, которого не совершал никогда. Он позволил им заглянуть внутрь. Стакли отодвинул одеяло слишком далеко в сторону, словно случайно, так что открылись коробки — дюжины коробок, большинство всё еще в фабричной упаковке, некоторые уже открыты, но почти полные, все белые и чистые, с надписями на английском языке. Он услышал за своим плечом шумные вздохи. Они этого хотели. Очень хорошо. Ему необходимо, чтобы его новые приятели знали, что он может им предложить.
Стакли подождал, когда они подойдут поближе, и рассказал, что они могут сделать для него и что он сделает для них. Делегирование полномочий. Правило номер один в современном мире. В особенности когда имеешь дело с таким большим парнем.
* * *
Ричер видел маленькую толпу у задней части пикапа. Все смотрели внутрь кузова. Возможно, изучали товар. Казалось, их вполне устроило качество, или количество, или и то и другое. Они напомнили Ричеру его мать, из далекой прежней жизни, на какой-то военной базе за океаном, стоявшую рядом с другими офицерскими женами, когда приезжал грузовик с рыбой. Потом Стакли подошел к ковбоям вплотную, и началось оживленное обсуждение. Вероятно, речь шла о цене. Важный вопрос для всех, только с разных точек зрения.
— Роуз не выходит из дома, — сказала Маккензи. — Судя по всему, для нее это дело покупают друзья. Может быть, они всегда так поступают. Из чего следует, что Билли никогда ее не видел. Он в любом случае не смог бы нам помочь.
— Нам нужно поговорить о Билли, — произнес Ричер.
— Зачем?
— Он попал в систему, — ответил Джек. — Нобл уже его допросил.
— Он станет все отрицать, — сказала Джейн.
— Как вы думаете, он будет делать это вечно? — поинтересовался Ричер.
— Я считала, что вы шутили, когда говорили про резиновые шланги и дубинки.
— Он заключит сделку. Или просто случайно проболтается. Билли не знает, насколько много им известно. Рано или поздно он скажет что-то лишнее. Разумно предположить, что время уже пошло. Быть может, нам придется уехать отсюда раньше. Нет смысла оставаться, когда поставки прекратятся. И уж совершенно точно не следует здесь находиться, когда появятся федералы. Я знаю, как трудно будет вам обеим, но подобные проблемы могут сильно осложнить положение.
— Вы считаете, что у нас нет месяца?
Ричер увидел, как ковбои расплачиваются за пикапом, у въезда на подъездную дорожку.
— Я думаю, нам следует действовать без промедления, — заявил он.
Потом Джек увидел, как маленькие белые коробочки проследовали в обратном направлении.
— Насколько быстрее? — спросила Маккензи.
— Я сказал мистеру Брамаллу: мой инстинкт подсказывает, что нам необходимо убраться отсюда через два или три дня.
— Невозможно.
— Как быстро вы справитесь?
Двигатель пикапа заработал, машина развернулась и уехала. Ковбои понесли маленькие белые коробочки в сторону дома. Половину они сложили на крыльце, возле входной двери, а остальное забрали с собой и зашагали по тропинке, уходящей между деревьями в лес. И они скрылись из виду.
— Проблема в том, чтобы найти подходящего врача, — сказала Маккензи. — Она не может жить без этих таблеток.
— Поговорите с соседями у вас дома.
— У нас врачи отправляют на реабилитацию. А нам нужен продавец.
— Здесь мы — легкая мишень, — сказал Ричер. — Приближаются серьезные неприятности.
* * *
Следующий час Маккензи провела с сестрой, после чего вышла и сообщила, что готова выписаться из отеля. Вернется через четыре часа, пообещала она. Вместе с вещами. И будет оставаться здесь столько, сколько потребуется. Брамалл пожал плечами и согласился последовать ее примеру. Это было вне его зоны комфорта, но что тут поделаешь, вторая карьера… Ричер сказал, что он уже выписался. Он никогда не платил больше чем за одну ночь. Его зубная щетка лежала в кармане, а другого багажа у него не было. В целом он предпочел бы остаться здесь, в мире и спокойствии, и подождать их возвращения. Маккензи вернулась в дом и рассказала сестре об изменении планов, и они с Брамаллом уехали.
Ричер уселся на ступеньку крыльца, которая уже стала его привычным местом. Ущелье впереди раскинулось в разные стороны и уходило вниз. Дальше виднелся пыльно-оранжевый горизонт с призрачными голубыми горами за ним. Воздух был чистым и безмолвным. Ричер смотрел, как стервятники парят, используя теплые воздушные потоки, как плывут куда-то на высоте восьми миль облака, а на расстоянии десяти футов от него на камне сидит бурундук.
Потом дверь у него за спиной открылась.
Бурундук исчез.
— Майор Ричер? — послышался знакомый голос.
Он встал и повернулся. Роуз стояла в дверном проеме в серебристой куртке от спортивного костюма. Капюшон был натянут на голову. Она выглядывала из его глубины. Шрамы в тени, алюминиевая фольга. Решительные глаза.
— Я бы хотела продолжить вчерашний разговор, — сказала она.
— Какую его часть?
— Когда я подумала, что вы здесь по делу.
— Это не так.
— Я приняла ваш ответ. И хочу услышать ваше мнение. Вы можете знать вещи, которые мне не известны.
— Выходите и присаживайтесь рядом, — предложил Ричер. — Сегодня прекрасный день.
Женщина немного помедлила, а потом сделала несколько шагов и вышла на крыльцо. Роуз была гибкой, изящной и двигалась, как легкоатлет. Впрочем, она им и являлась. Пехота для легкоатлетов. Она села на ту же ступеньку, что и Ричер, примерно на расстоянии ярда от него. От нее пахло мылом и чем-то вяжущим. Мазь на лице, решил Ричер. Под фольгой. Сбоку он видел только капюшон, натянутый на ее лицо, как туннель.
Бурундук появился снова.
— Я вам сказала, что у меня был друг, чье дело все еще не закрыто.
— Сай Портерфилд, — сказал Ричер.
— Вы здесь по делу.
— Нет, но я многое вижу на своем пути.
— Что вам о нем известно?
— Очень мало, — ответил Ричер. — Я знаю, что некоторое время он был вашим другом, что он богат, учился в университете Лиги Плюща, был морским пехотинцем, получил ранение и так любил все настоящее, что терпел протечки на потолке, но отказывался заменить крышу.
