Вздохнув, Сарган потянулся за кувшином с медовым напитком, который стоял рядом с его диваном. Во-первых, ситуация в Ардолии была гораздо сложнее, чем он ожидал, во-вторых, ему грозят интриги со стороны его собственной делегации. «Я не должен называть эту страну Ардолией, — поправил дириец сам себя. — Здесь она называется Влахкисом. Кроме того, когда-то она была провинцией Влахкис. И только потому, что масриды называют так эту страну, я не должен делать точно так же. Иначе получается, что я признаю их притязание на это». Это все еще было больным местом влахаков. Было бы гораздо разумнее пересидеть войну, дождаться ее исхода и уже потом вести дела с ее победителем. Однако Сарган слишком хорошо знал, что вряд ли победа будет однозначной и окончательной. Скорее всего, это снова будет тлеющий конфликт. И тогда обе стороны придется рассматривать как равнозначные для империи. «Если только Золотая империя не решит поддержать какую-то одну сторону. Но тогда возникает вопрос, чье слово будет признано более веским — мое или шпионов в моей делегации, которые передают свои сведения в другие места. Если бы все зависело только от меня, то тогда я бы просто помог Стену и бывшему мятежнику и тем самым создал факты. Но если я поставлю не на того, то значит я добровольно засуну свою голову в петлю, которой меня привяжут к колесу».
Дириец невольно пожалел о старых временах, когда его задания хоть и были опасными, но он, по крайней мере, знал, откуда ждать предательства. Теперь же ему приходилось бороться с интригами двора, которые были настолько всеобъемлющими, что простирались далеко за пределы страны до самого отсталого Влахкиса. «Нужно тщательно взвешивать каждое слово, а каждое движение продумывать до самых мелочей. Потому каждая ошибка может стать еще более смертоносной, чем разъяренный тролль. Ну, ладно, такой же смертоносной», — подумал Сарган, вспомнив о мощной силе Парда и о пресловутом плохом нраве троллей.
Неожиданно дверь вновь открылась, и Аттага вернулась в зал. Сарган понаблюдал за коротким разговором шепотом между нею и Балаосом. После чего она пошла через зал быстрее, чем это разрешалось по протоколу, и даже подняла взгляд. Сарган удовлетворенно наблюдал за этим нарушением протокола с высоко поднятой бровью, заметив это, церемониймейстер сразу же опустила голову. Вероятно, то, что произошло перед этим, привело ее в замешательство, так как для начала она смогла пролепетать лишь извинения:
— Я прошу прощения, повелитель.
— Прощаю, — великодушно ответил Сарган.
Такое поведение может повлечь за собой даже физическое наказание. «Но теперь она чрезвычайно обязана мне».
— Есть новости. Только что прибыл гонец с востока.
— Сообщай.
— Воевода вместе с марчегом Тамаром приняла бой. И их объединенная армия потерпела поражение; скорее всего, воевода погибла. Здесь сообщение несколько неточное, гонец в замешательстве. Но марчег Ласцлар преследует остатки объединенной армии и хочет завершить войну одним решительным ударом.
Оттенок торжества промелькнул на лице церемониймейстера, когда Сарган с каменным лицом слушал новости. «Кажется, боги повернулись против влахаков. Но, по крайней мере, Аттага проявила себя как сообщник одного из моих врагов. Что же мне теперь делать?»
— Нам нужно больше сведений. Удвой свои старания, чтобы получить их, — приказал он дирийке и отпустил ее.
«Неужели Ионна могла не победить? Теперь мое положение становится еще более щекотливым, когда Аттага знает о моей связи с влахаками. Мне нужно время».
— Позови наложницу, — приказал дириец охраннику и подпер рукой подбородок.
Хотя его лично такие новости и не касались, ситуация все равно развивалась не так, как ему хотелось бы.
39
Флорес молча позволила вывести себя из шатра, при этом она пыталась, несмотря на абсолютную наготу, сохранить остатки достоинства. Оба сцарка, заламывавшие ей руки за спину, тоже не говорили ни слова. Влахака внимательно осмотрела лагерь, но кроме нескольких костров ничего не заметила.
— Хоть один писк, и мы заколем тебя прямо здесь, — прошипел ей на ухо один из них. — Наши воины здесь повсюду, в каждой палатке; так что звать на помощь бесполезно.
Острие короткого меча царапало ей кожу, подчеркивая всю серьезность угрозы. По спине у нее бегали мурашки, так как в любое мгновение она ожидала смертельного удара. Мышцы были напряжены, а дыхание прерывисто. Тем не менее ее дух оставался на удивление спокойным, словно он уже принял вероятность скорой смерти.
Сцарки отвели ее за шатер. Здесь было почти совершенно темно. Шатер загораживал свет луны, и только несколько звезд дарили свой свет. Удар под коленку заставил Флорес упасть на колени. Чья-то рука схватила ее за плечо и пригнула к земле.
— Хочешь первым?
Хотя этот вопрос и дошел до ушей Флорес, но она осталась спокойной, так как услышала позади себя звук меча, который засунули в ножны.
— Это честь, ты знаешь? Сначала марчег, а теперь ты, — заявил один из воинов.
Другой противно захихикал, схватил Флорес за волосы и резко рванул ее голову назад.
— Он больше не марчег. Он предатель!
Оба сцарка уставились на нее с большой ненавистью и не заметили, как Флорес сжала кулаки. Наконец они отпустили ее волосы, и один начал развязывать свои доспехи, в то время как другой держал клинок у горла Флорес. Не медля больше ни секунды, она подскочила и схватила руку с оружием. От неожиданности сцарк отшатнулся, однако Флорес уже схватила его за запястье и резко перекрутила. Лезвие полоснуло ее по предплечью, но потом она услышала хруст костей, когда зажала его руку под мышку и резко надавила на нее в сторону. Оружие выпало из обессиленных пальцев. Однако прежде чем оно успело упасть на землю, Флорес подхватила его. Захват и слабый удар откинули сцарка назад. Он уставился на нее расширенными от боли глазами. Другой с открытым ртом вытащил меч из ножен, однако Флорес уже подскочила к нему и вонзила добытый клинок ему в живот, как раз туда, где открывалось незащищенное место в доспехах. Не обращая внимания на кровь, которая брызнула на ее пальцы, она вытащила оружие, отчего захлебывающийся в крови сцарк упал на землю. До сих пор ее разум сохранял ледяное спокойствие. Потом она услышала шаги поспешно удаляющегося сцарка, прижимающего поломанную руку к груди. Тут он споткнулся о веревку шатра и упал, и Флорес прыгнула на него.
«Нет» было его последним словом, когда клинок вонзился ему между шеей и плечом. Ноги еще дергались, но жизнь его уже покинула, когда Флорес поднялась. Неожиданно все ее чувства вернулись. Сначала на нее нахлынула волна страха, которую сменило облегчение, а потом пришел гнев. Где-то со стороны реки раздался смех, и неожиданно пришла мысль, которая вырвала ее из этого оцепенения: «Тамар! Я должна помочь ему!»
Она поспешно переступила через труп и вонзила меч в полотнище шатра. Быстро разрезав его, влахака вскочила в образовавшееся отверстие.
И еще до того, как ее глаза привыкли к изменению освещения, Флорес побежала к маленькой группе возле ложа, которую ей удалось рассмотреть лишь частично. Кто-то закричал, от группы отделился один из силуэтов, кинулся к ней и споткнувшись упал на пол. Она узнала Тамара. «О духи! Только не дайте мне опоздать!» — в отчаянии подумала Флорес. Одним прыжком она подскочила к группе, отбила один клинок и увернулась в сторону. Её оружие попало в грудь одному из противников, но лишь царапнуло доспехи воина. Затем к ней подпрыгнул другой, замахнулся на Флорес, но она резко пригнулась. Она быстро огляделась; два противника в доспехах в таком ограниченном пространстве представляли собой смертельную ловушку, но она не могла отступать. Она сымитировала удар левой и бросилась вправо. С трудом ей удалось уйти от мощного удара. Пока она правой наносила ответный удар, чтобы обеспечить расстояние, левой схватила чашу с огнем и швырнула ее во врагов.
