— Что теперь? — спросила влахака, вновь присоединившись к Тамару, который ждал со скрещенными на груди руками.
Однако он не ответил. Пожав плечами, Флорес подняла с пола виноград, который был сметен со стола, и положила себе в рот одну из сладких ягод. Вскоре, слегка прихрамывая, в шатер вошла Маиска, а за ней и другие воины гвардии. Когда масридка увидела трупы, то тут же схватилась за оружие, но Тамар поднял руку.
— Они уже мертвы.
— Вецет, что произошло? — спросила Маиска.
В этот момент в шатер вошли Кевес и Рурьос. Дворянин побледнел, но больше не проявил никакого волнения. Тамар с презрением показал на тело Одена.
— Он хотел убить меня, баро. Он продал меня Сциласу.
Взгляд Рурьоса перешел от Тамара к Флорес, но он так ничего и не сказал.
— Вы знали, что он еще жив?
— Нет.
Оба мужчины долго пристально смотрели друг на друга. У Тамара ходили желваки, а Рурьос был спокоен. Наконец марчег отвернулся.
— Хорошо. Унесите их отсюда, когда в лагере станет поспокойнее, и закопайте. Лучше вместе с теми убитыми, которых сегодня оплакивали. Никакого шума, понятно?
Воины гвардии молча кивнули. Очевидно, они все еще были поражены видом трупов. Борьба в лагере между предводителями; переварить такое было сложно для воинов.
Теперь, когда опасность окончательно миновала, напряжение оставило Флорес, и она опустилась на подушки на полу и глубоко выдохнула. Неожиданно рана на руке начала неприятно жечь, и она все еще чувствовала холодное прикосновение острия меча на своей шее. Медленно и осторожно она взяла кружку воды, из которой еще недавно заливала тлеющие угольки, и отпила большой глоток.
— Господин, — медленно начал Рурьос. — Я держу свое слово. Я обещал вам свою лояльность, и мое слово дороже мне, чем моя жизнь. Если вы сомневаетесь в этом…
Тамар устало потер глаза и отмахнулся.
— Нет, Рурьос, это была моя ошибка. Я хочу попросить у тебя прощения. Я устал, и это трусливое нападение поразило меня. Если бы Флорес не было рядом, то сейчас не Оден, а я лежал бы здесь мертвым.
— Предательство может подстерегать везде, — глухо ответил дворянин.
Склонив голову, он повернулся к Флорес:
— Я благодарю вас за то, что вы спасли нашего господина.
«Его чрезмерную восторженность сложно вынести. Эти гранитные головы еще не раз заставят Тамара подпрыгивать на месте». Влахака громко зевнула.
— Я думаю, будет лучше, если я удалюсь сейчас. Завтра наступит очень скоро, а у нас впереди напряженный день.
С этими словами она встала и потянулась. Все взгляды были устремлены на нее, она еще раз зевнула, делая вид, будто не замечает всего этого. Тамар кивнул ей, и в первый раз с момента появления Одена на его лице появилась едва заметная улыбка. Флорес тоже кивнула в ответ и вышла из шатра.
— Отправьте завтра утром гонца на юг, госпожа Флорес, — крикнул ей вслед марчег. — Нам нужно встретиться с солдатами Ионны южнее реки.
Не отвечая, Флорес зашагала через масридский лагерь, который сейчас весь взбудоражился, когда новости начали распространяться от палатки к палатке. Воины стояли между палаток и разговаривали, вновь зажгли костры. На востоке показалась первая серебристая полоска, предвестница наступающего дня. Уставшая, но полная странной ясности, Флорес шла в направлении лагеря влахаков.
40
После каждого успешного нападения у троллей всегда было хорошее настроение. Для Анды этого теперь уже было недостаточно. Карлики спрятались в своих норах и выжидают. В настоящее время от них не исходило никакой опасности. Только проклятый небесный свет мешал тролле оттеснить людей так же, как она это сделала с карликами. Поэтому, пока другие тролли вокруг нее смеялись и разговаривали, ее настроение заметно ухудшалось. Пард со своим племенем исчез, словно сквозь землю провалился. Турку тоже до сих пор удавалось уходить от ее нападений. Другие племена были изгнаны, истреблены или присоединились к ней. «Наша родина принадлежит нам, мы господствуем над всем, что есть под этими горами».
Однако осознание этого не принесло радости Анде. Она не хотела властвовать, не хотела быть свободной. Он жаждала лишь бороться, убивать, пока враги все до единого не будут пойманы и истреблены.
— Над чем вы так смеетесь? — прикрикнула она на своих троллей. — Что здесь такого веселого?
— Мы убили людей, — объяснил Сбои причину своего хорошего настроения. — Раздробили их кости, а мясо съели. Разве это не хорошо?
— Подумаешь!
Анда громко фыркнула. Другие тролли удивленно посмотрели на нее. Она медленно поднялась во весь рост. Она знала о власти и силе, которую излучало ее тело. Оскалив зубы, она развела руками и медленно очертила круг. Ее взгляд при этом не отрывался от троллей, которые следовали за ней, — все сильные охотники, все настоящие тролли.
— Мы убили пару людишек.
Тролли, словно заколдованные, следили за ее губами, ловя каждое слово, которое они произносили.
— Но там, наверху есть еще очень много этих людишек. Сотни, и сотни, и сотни, и еще больше. Они сидят в своих домишках и смеются над нами! Они едят мясо и смеются над нами! Они называют нас слабыми!
— Нет! — зарычали некоторые.
— Они называют нас трусливыми!
Голос Анды гремел над троллями, отчего сотрясались камни. Ее голос наполнял все болезненной вечной яростью, которая горела в ней.
— Они высмеивают нас!
Тролли повскакивали. Они задрали головы и стали гневно реветь, потрясая кулаками и топая ногами. Анда позволила им проявить свою ярость, пока шум постепенно не затих.
— Они думают, что могут убить нас. Изгнать нас. Сожрать наше мясо!
Теперь молчали все, смотрели на троллу, которая подняла вверх свои мощные руки и ударила по потолку. Сверху посыпалась пыль, и несколько осколков скалы упало на пол.
— Но мы не такие, как они думают! Мы сильные! Мы опасные! Мы — тролли!
После этих слов моментально поднялось ликование. Тролли гордо били себя кулаками в грудь, кричали, ревели и выли в торжестве. Снова Анда подождала, пока они немного успокоятся.
— Мы — охотники. Так что за дело! Мы не дадим им наслаждаться спокойствием, безопасностью. Мы разломаем их каменные домики, разобьем их железные доспехи, мы убьем их всех!
С этими словами она сорвалась с места и понеслась по темному туннелю, который вел на поверхность. А бушующие тролли вновь превратились в тихих, почти бесшумных охотников, которые повсюду следовали за своей предводительницей. Анда слышала их чувства, которые были созвучны биению сердца. Ненависть, гнев, презрение. «Настоящие тролли», — довольно подумала Анда.
Однако неожиданно к биению сердца мира добавилось еще что-то, новая нота, едва уловимая. Почти бессознательно Анда поменяла направление и последовала за этим новым звуком.
