– Погуляем в парке? – предложил он.
– Да, – кивнула студентка, готовясь к худшему.
Наверняка, он сейчас найдет какой-нибудь укромный уголок, увлечет туда Марвел и начнет приставать с поцелуями. Но студентка ошиблась. В течение часа Герман Пирс выгуливал адептку Уэлч по дорожкам парка. К приставаниям Пирса Марвел была готова, а вот к тому, что он будет с нежностью во взгляде смотреть на нее, делиться впечатлениями об учебе, обсуждать сегодняшний полет на дирижаблях – этого Марвел Уэлч не ожидала. Пришло действовать согласно обстоятельствам и поддерживать беседу.
– Тебя воспитывала сестра? – поинтересовалась она, когда Герман вскользь поведал о семье.
О родителях юноша рассказывать не спешил, а вот о сестре говорил с теплотой в голосе. Марвел узнала, что опеку над осиротевшими Германом и Онорией взял их дальний родственник – Бруно Арманьяк.
– Ведь Онория ненамного тебя старше?
– На пять лет. Сестра всегда верховодила, а когда у меня в пятнадцать проявился стихийный дар, она убедила дядю Бруно нанять преподавателей.
– Так вы с ней и попали в эту академию? – полюбопытствовала адептка, раз уж молодой человек пошел на откровенность.
– Лер Арманьяк работал в столичном университете, Онория там училась, а я планировал поступать. Но семь лет назад дядю пригласили работать в Академию магических наук. Онория перевелась к нему на курс, а позже по совету сестры пришел и я, только на факультет магической механики.
Марвел стало очевидным, что Герман боготворил сестру и, возможно, обо всем ей рассказывал. Вот и причина недавней беседы лиры Стерлинг с адепткой Уэлч. Ну как же, брат выбрал себе очередную игрушку, а та, негодница, сопротивляется.
– Почему же твоя сестра, в смысле, Онория Стерлинг после окончания академии не стала магистром? – удивилась студентка.
Ей казалось, что девушка могла рассчитывать на нечто большее, нежели карьера секретаря.
– Она и проработала какое-то время магистром на факультете алхимии, – кивнул Герман. – Но Онория больше думала о замужестве, чем о преподавательской карьере. Сестра даже собиралась покинуть академию: ведь здесь осталось не так много женихов подходящего возраста и положения.
Порыв ветра растрепал белоснежные волосы Пирса, да и Марвел почувствовала, как из ее прически выбились несколько прядей. Герман заботливо накинул на голову собеседницы капюшон и спросил с нежностью в голосе:
– Замерзла?
Она отрицательно покачала головой: так не хотелось прерывать столь познавательную беседу. Казалось, что в этом рассказе таится нечто важное, и если она узнает чуть больше о жизни Онории Стерлинг и Германа Пирса, то приблизится к разгадке некой тайны.
– Но лира Стерлинг не покинула академию, а обратила свой взор на ректора Стерлинга? – предположила студентка.
– Несмотря на возраст, Магнус наиболее подходящий кандидат в мужья, – улыбнулся Герман, а Марвел лишний раз поразилась его откровенности.
У девушки сложилось впечатление, что она болтает с лучшей подругой, а не с самоуверенным красавчиком. Словно тот снял маску, а под ней оказался совершенно другой человек.
– Что ж, твоей сестре повезло. Ей удалось сделать выгодную партию, – задумчиво заметила Марвел.
– Поначалу это была выгодная партия, но Онория влюбилась в Магнуса, а он любит сестру. Раньше я бы посмеялся над этим, но сейчас готов поверить в подобное чувство. – Пирс с нежностью посмотрел на собеседницу и дотронулся до ее щеки.
Разговор принимал опасный поворот, учитывая, что они с Германом забрели в удаленный уголок парка. Марвел отступила на шаг и поспешно спросила первое, что пришло на ум:
– Чем займешься, когда закончишь академию?
– Я мечтаю работать в конструкторском бюро Шпица и создать самый большой пассажирский дирижабль, установив на нем уникальные артефакты. Хочу, чтобы мое имя вошло в историю дирижаблестроения, а люди произносили его с благоговением, – откровенно ответил Герман. Он понизил голос и обнял Марвел за талию, притягивая к себе: – Но прямо сейчас я мечтаю о твоем поцелуе.
И холодные губы студента коснулись девичьей щеки, медленно скользя ниже, к губам. Отчего-то Марвел сравнила осторожные прикосновения Пирса с жарким, страстным поцелуем более опытного мужчины. Она хотела отстраниться и положила руки Герману на плечи, но тот притянул ее ближе. Девушка неловко обняла его за шею, но на поцелуй так и не ответила, хотя со стороны могло показаться иначе.
Кажется, кому-то так и показалось, потому что раздался окрик:
– Адепт Пирс, не забывайтесь! Вы на территории серьезного учебного заведения.
Герман вздрогнул и обернулся. А адептка обречено вздохнула: конечно же, кому, как ни декану Моргану пришло в голову прогуляться именно в этой части парка да еще в компании Фредерика Эштона?
Последний пробормотал:
– Адепты – тоже люди. Ты забыл, Рай, что значит быть молодым и безрассудным.
– Пирс, уберите руки от адептки Уэлч! Перестаньте ее обнимать! – приказал декан Морган, не обращая внимания на слова друга.
– Это не ваше дело! – огрызнулся Герман, сжал кулаки и сделал шаг по направлению к преподавателю.
Но тот рявкнул:
– Возвращайтесь в общежитие, Пирс! Вы обещали подготовить макет усовершенствованной модели графографа. Займитесь этим, если хотите получить мои рекомендации и после академии попасть в бюро Шпица, а не на мануфактуру по производству устаревших паробасов.
Пирс обратился к Марвел:
– Пойдем?
– А вот адептку Уэлч я попрошу остаться. Нам с ней надо кое-что обсудить.
Декан Морган бросил на студента уничижительный взгляд, а затем подошел к Марвел и властно взял за руку. Он словно коршун напал на жертву: захочешь – не вырвешься.
– Марвел, ты останешься или пойдешь со мной? – обратился к девушке Герман, не решаясь уйти и оставить ее в лапах хищника.
– Со мной все в порядке. Я поговорю с деканом Морганом.
Герман порывисто кивнул, соглашаясь с ее решением, и направился к зданию общежития.
– Ты тоже не жди меня, Фред, – попросил коллегу Рай Морган.
Декан Эштон, бросив насмешливый взгляд на друга, проследовал дальше в сторону беседок. У Марвел же в душе все бурлило. Каких демонов она должна терпеть подобное обращение от декана? Он практически сорвал ей свидание! Какая-то глупая ситуация, где она чувствует себя героиней дешевого романа. Марвел нервно хихикнула, а декан с силой сжал ее плечи и насупился:
– Значит, вам смешно, лира Уэлч? Не расскажете, что именно вас развеселило? Я бы тоже посмеялся! А то пока не до смеха – чувствую себя обманутым рогоносцем.
Теперь пришел ее черед возмущаться:
– Лер Морган, я не давала вам повода так себя чувствовать. Да я вообще не давала повода.
