Скрипнула дверь, и к постели подошел хозяин спальни. Он поправил одеяло, а затем присел на край кровати.
– Тебе что-нибудь нужно?
Мужчина уже избавился от ботинок и сюртука, оставив брюки с рубашкой. Марвел заметила перчатку на протезе и удивилась: неужели это ради нее?
Смущаясь, она все же попросила:
– Побудьте со мной, пожалуйста.
Рай прилег рядом и притянул Марвел к себе, кутая в одеяло и обнимая.
– Сегодня я очень испугался за тебя, – прошептал он ей в макушку и поцеловал.
– Как вы… ты меня нашел? – спросила Марвел, перейдя на «ты».
Она решила, что было бы глупо лежать в объятиях мужчины и обращаться к нему на «вы».
– Арт привел, – признался Морган. – После того, как ты не вернулась в зал, я отправился на поиски беглянки. Искал тебя в парке, затем прошел в общежитие.
– Мы, наверное, разминулись.
– В одном из переходов мне под ноги бросился Арт, – продолжил рассказ декан Морган, убаюкивая девушку и крепче прижимая к себе. – Кот рычал и требовал следовать за ним.
– Требовал? – удивилась Марвел.
– Да! – хмыкнул Райнер. – Он цеплялся когтями за брюки и шипел. Я догадался, что с тобой что-то случилось. В итоге последовал за зверем, он и привел меня к алхимическим лабораториям.
– А как там оказался Дюршак? – поинтересовалась студентка.
– Не знаю. Мы встретились с ним уже возле входа в пещеру. За полицейскими следовали Марина с Ликановым и Пирс.
– Возможно, старушка Кэт передала мои записки Марине, а та нашла Дюршака? – предположила Марвел. – А послания были за подписью Пирса! Полицейские могли схватить его в парке, приняв за настоящего преступника.
– Думаю, подробности нам расскажут завтра, на допросе у Дюршака. – Морган приподнялся на локтях, заглядывая Марвел в глаза: – Меня больше интересует другое: как ты оказалась в той пещере? И почему Кирана на тебя напала?
– Это долгая история, – попыталась отмахнуться Марвел, но декан нахмурился. – Хорошо-хорошо, я расскажу.
И она поведала о том, что подозревала в смерти Алегрии сперва Германа Пирса, а затем и Лору Кирану. Прямых доказательств не было, поэтому она решила спровоцировать преступника. Марвел кокетничала с Пирсом, вызывая ревность Лоры, в то же время играла на чувствах Германа: то соглашаясь с ним встречаться, то игнорируя, в надежде, что он вспылит и захочет проучить строптивицу.
– Значит, поцелуй в парке с Пирсом был ловушкой? – прищурился Морган.
– Да, все это было игрой, – призналась она декану, а тот улыбнулся и вновь притянул девушку к себе.
Но в следующий момент строго спросил:
– Все же, почему ты не рассказала мне о своих подозрениях? Я бы тебе помог! Да что там помог, я бы вытряс из них всю правду, лишь бы ты не пострадала!
– Я знаю. – Марвел прикоснулась ладошкой к его щеке. – Но, боюсь, Лора не созналась бы и, что еще хуже, затаилась бы на время.
– Но так рисковать собой! Глупышка! – Райнер поцеловал ее пальцы.
– У меня был антидот. И я маг огня. Надеялась, что справлюсь с преступником, тем более с Лорой, – оправдывалась адептка-сыщица. – Да и вы вовремя пришли. В смысле, ты.
– Для тебя только «ты».
Райнер прикоснулся губами к полуоткрытому рту, не позволяя Марвел произнести ни слова. А она, наконец-то, сделала то, о чем мечтала все это время: ответила на поцелуй. И если бы декан Морган попросил ее о большем, то она согласилась бы. Но он был слишком хорошо воспитан, чтобы воспользоваться ее состоянием.
Спустя бесконечно долгое время, она прервала поцелуй, положив голову ему на грудь и ощущая, как бешено колотится сердце.
– Спи. – Декан переплел их пальцы. – Завтра мы объяснимся, и я все сделаю правильно.
Марвел хотела уточнить, что значит «сделаю правильно», но отчего-то задала иной вопрос, так волновавший ее:
– Расскажи про Изабель.
Морган обреченно вздохнул, и она тут же пожалела о сказанном. Но Марвел не могла перебороть любопытство, желая узнать о сопернице как можно больше. И для нее было важно получить ответ на один вопрос: почему декан так и не женился. Неужели столько лет он хранил верность той женщине, и сможет ли он вновь полюбить?
– Я и сам собирался поведать тебе о прошлом, чтобы между нами не оставалось никаких недомолвок и тайн, – помедлив, начал рассказ Райнер. – Когда Изабель появилась на пороге нашего дома, ей исполнилось четырнадцать, мне – двенадцать. В обществе разразился скандал. Впрочем, обо всем по порядку. В тот год я только стал выходить в свет с родителями, и доброжелатели быстро заметили мое сходство с императором Алитаром и принцем Алексисом, который младше меня на три года. Разумеется, об этом доложили правителю. И спустя время он призвал матушку к ответу. В восемнадцать моя мать вышла замуж за лера Моргана, моего отца. Точнее, того, кто дал мне свое имя. Мать блистала на балах, и в тот год у нее случился мимолетный роман с Алитаром. Так юная лира Морган пыталась отомстить мужу за внебрачную связь и дочь, о которой узнала после замужества.
– Внебрачная дочь – это Изабель? – уточнила Марвел.
– Да, – подтвердил Райнер. – Многие годы мать успешно скрывала мое происхождение, а отец прятал от общества Изабель и свою любовницу. И возможно, если бы не мое природное сходство с Алитаром да еще стихийная магия воздуха, то никто никогда не узнал бы правды. Но Алитар узнал и негодовал. Официально император не мог меня усыновить, но поставил родителям условие, что будет со мной регулярно видеться.
– То есть император не отказался от тебя? А ходят слухи… – робко произнесла адептка.
– Неужели такая рассудительная лира, как ты, верит слухам? – усмехнулся Морган. – Алитар сложный человек. И в этом мы с братом на него похожи. Но он не отказался от внебрачного сына, даже включил меня в завещание. Разумеется, после законного наследника Алексиса.
– И что же дальше? – с нетерпением полюбопытствовала Марвел.
– После того, как отец, в смысле, старший лер Морган, узнал о моем истинном происхождении, на пороге нашего дома появилась Изабель со своей матерью. – В голосе Рая послышались грусть и даже обида. – Под одной крышей стали жить любовница и жена, неродной, но признанный наследник и родная дочь, бастард. Мать возненавидела Изабель, а отец не мог на нее надышаться.
– А ты? – Марвел затаила дыхание.
Ей необходимо услышать это признание, хоть и сердце больно кольнуло.
– А я влюбился, – честно признался Райнер. – Она была кроткой, нежной, милой – полной противоположностью моей взбалмошной матери. Это с возрастом мы понимаем, что внешнее не всегда отражает внутреннее, но тогда Изабель мне казалась ангелом. Правда, крылья у этого ангела были темные.
– Ты все же романтик, – тихо молвила Марвел.
