Книга Мой друг, покойник, страница 58. Автор книги Жан Рэй

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мой друг, покойник»

Cтраница 58

— К черту ваши бумажонки!.. Так вот! Эту победу он не одержит… Но я ушел от темы… Я видел, как Старджесс читал вашу последнюю статью. Он читал и перечитывал, и выглядел совершенно очумевшим.

— Кроме намека на состояние околдованности, в котором пребывают некоторые гольфисты, в ней нет ничего сенсационного!

Хивен разом осушил стакан.

— Думаю, вы будете на финале?

— Конечно…

— Тогда понаблюдайте за Старджессом. Сам не знаю, почему прошу вас об этом. По-видимому, я околдован не менее других, но… — Он глубоко вздохнул и прошептал: — Не знаю, но сердце мне подсказывает, что что-то произойдет… Что-то такое, Джек, что вызывает во мне страх!

Ветер усилился, и полем завладели мечущиеся тени.

* * *

«Ред Рокс» получил свое имя от нескольких обломков скал красноватого цвета, лежащих в беспорядке у последнего грина. Их считали препятствиями.

Само поле не пользуется большой славой. Он заросло колючим чертополохом и васильками. Профессионалы перестали показываться на нем, а любителям приходится поневоле играть на нем, ибо других в окрестностях нет.

Без несгибаемой воли Питера Хивена (я его считаю идеалистом-безумцем гольфа), вложившего в игру часть состояния, здесь никогда бы не состоялся подобный матч любителей.

После тяжелых отборочных игр осталось всего два относительно известных игрока.

Бодехюизен был коротышкой на коротких ножках, трудный в общении, склонный к вспышкам, но играл он превосходно. Здесь его считали на три четверти профессионалом, который, будучи хитрым евреем, держался за статус любителя.

Старджесс был одним из тех спортсменов Шопшира с манерами косаря, молчаливый и мечтательный, кто протягивает руку побежденному, словно извиняясь перед ним.

Я видел, как он играл на знаменитых полях Пемброка и Демфри, но никогда не замечал за ним странных промахов, случающихся у игроков, когда он стоит на грине с паттером в руке. Поэтому внезапные и странные речи Питера Хивена привели меня в замешательство.

Я перечитал свои последние статьи в рубрике «Гольф», но ничего нового не вычитал бы, не заметь в раздевалке клуба пальто Старджесса с торчащей из кармана газетой.

Она была измята и надорвана, словно ее сворачивали и разворачивали, сминали в комок и распрямляли. Моя статья была отмечена синим крестом, а короткий отрывок был даже подчеркнут: «…колдовство грина — термин, заимствованный мною у Лесли Скотта, внучатого племянника Вальтера Скотта. Этот фантастический игрок, обладатель самых престижных кубков, проповедовал удивительную теорию „невесомых воздействий“ поля. С ними считаются многие игроки высокого класса, хотя профаны считают, что это проявление дурного характера гольфистов. Но известно, что многие игроки бывали иногда выведены из строя и проигрывали из-за самых безобидных вещей: пролетом стаи голубей над полем, прыжком лягушки, криком пролетающей птицы, но особенно присутствием на поле некоторых людей. Скотт называет этих лиц ворами душ».

Эти две строки были подчеркнуты двойной чертой и с яростью, ибо бумага была прорвана в нескольких местах. Этого было достаточно, чтобы я следил во время финала за Старджессом, а не за самой игрой.

Она, к тому же, была неинтересной. Чувствовалась усталость игроков.

Бодехюизен пытался внести в свою игру точность биллиардиста, но это ему не всегда удавалось. Его мячи на трассе то и дело отклонялись от цели. Однако на гринах ему удавалось выправить положение.

Старджесс вначале делал чудеса, и я начал про себя смеяться над Питером Хивеном, когда вдруг на пятой лунке его неудачи стали столь явными, что я не поверил своим глазам.

Погода была отвратительной, то и дело начинался противный дождик; потом вдруг на поле обрушился короткий яростный ливень, и поле покрылось разноцветными зонтиками. Всего присутствовало около сорока зрителей — гольфисты, гольфистки и несколько скучающих кэдди.

И тут я увидел, как по полю идет молодая высокая женщина, одетая в черный костюм. Ее рука небрежно покачивала серебристую клюшку. На лбу у нее сидели очки с темными стеклами; подойдя ближе к играющим, она опустила очки на глаза.

В этот момент воцарилась тишина; тяжелая и гнетущая тишина, которая сопровождает движение паттера к лунке, из которой кэдди только что извлек флажок.

Настал черед Старджесса. Он только что вручил Бодехюизену его мячик, находившийся в пяти дюймах от лунки.

Его собственный мячик стоял в трех футах… Молодая женщина стояла в стороне от зрителей, ярдах в пятидесяти от грина. Она в упор смотрела в спину англичанина. И вдруг я увидел, как по его спине пробежала дрожь…

Старджесс к моему удивлению схватил сэндвич, его рука странно задрожала, когда он стал прицеливаться для удара по мячику. Он застыл на месте, сэндвич болтался, как маятник, потом мячик покатился… и остановился тремя ярдами дальше лунки.

Эта неожиданная неловкость была встречена удивленным шепотом, и Бодехюизен отвернулся, скрывая усмешку.

Затем Старджесс совершил еще несколько промахов, что и привело к быстрому завершению партии.

Бодехюизен выглядел удивленным, выиграв финал со счетом 10:8. Англичанин быстро уходил с поля; его голова была опущена, а лицо невероятно бледным.

Зрители разошлись, поскольку снова полил дождь; в бар отправилось всего несколько человек.

Молодая женщина в черном удалилась в сторону васильков и одуванчиков.

Хорнунг, секретарь клуба, стоял рядом со мной, и я спросил, знает ли он ее.

Он покачал головой.

— Никогда не видел; даже не знаю, как она попала на поле. По правде говоря, увидев ее, я хотел узнать ее имя. Однако, — он колебался и почесывал подбородок, — не знаю почему, Джек, я не решился!

Я больше ничего не узнал — издали вдруг донеслись крики. Мы выбежали из бара, крича и жестикулируя.

Старджесс лежал на земле — он умер от разрыва аневризмы.

* * *

Было очень поздно, когда я сел за руль своей машины. Дождь падал плотной завесой, и колеса поднимали гейзеры воды и грязи.

Вдруг в луче фар возник человеческий силуэт — посреди дороги недвижно высилась женщина. Я узнал незнакомку с поля — она держала в руке клюшку, поблескивающую, как огонь светофора, и крутила ею, описывая странные кривые.

Она сняла очки и устремила на меня огромные ужасающие глаза…

Этой ночью на пути в сорок километров я трижды едва не разбился. Вначале в меня чуть не врезался грузовик, я увильнул в последний момент; затем меня занесло, и я остановился в двух футах от обрыва; наконец, ветер вырвал огромное дерево и бросил его на шоссе, когда моя машина проезжала мимо.

* * *

Боже, теперь я припоминаю! Когда незнакомка в черном уходила в сторону красных скал, она своей клюшкой косила высокую траву. И странные жесты, которые она проделывала под проливным дождем, были жестами косаря. Теперь я припоминаю и необычную форму ее клюшки. Это была коса…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация