— Я против!
— От вас уже ничего не зависит, якобы мисс Бизо. Попытки прервать ритуал активируют защиту академической галереи. И тогда вы рискуете лишиться не только доброго имени, но и хорошенькой головы.
Его голос звучал умиротворенно, расслабленно и даже немного мечтательно. Как будто после тяжелой и многодневной работы он пожинал результаты своего труда.
Зрители перешептывались все тише, раздалось несколько испуганных взвизгиваний от особенно трепетных особ. А вокруг происходило настоящее волшебство.
Рама картины с изображением Бернарда Бизо засияла, по широкой деревянной резьбе закрутились темно-фиолетовые ленты энергии.
Студенты вокруг восторженно ахнули. А под нашими ногами ослепительно засияло белым. Сложный рисунок из соединяющихся и перекрещенных линий расцветал на полу. Нанесенный когда-то и оживленный магией сейчас.
Зрители торопливо отодвигались, отходя от пентаграммы, в центре которой остались мы с мистером Устером. И висящие между нами в воздухе крошечные капли моей крови.
— Апс сангуис, подобное к подобному! — торжественно сказал маг.
На картине прямо к зрителям развернулся сидящий ранее в профиль бородатый мужчина.
Сурово осмотрел вытаращившихся на него студентов и взмахнул рукой.
Прямо из его нарисованной ладони медленно, тонко, шириной чуть больше иглы, вышла из картины красная линия. И пошла на сближение с зависшими свежими алыми каплями.
— Чуждое да отторгнется, — продолжил мистер Устер. — Кровь великого мага из великой семьи на ваших глазах проверит претендента.
Я ни на что уже не претендовала и судорожно в голове перебирала объяснения, почему кровь Бизо меня не признает. Например, кого-то из семьи удочерили. Вот прям меня. Или за прошедшие годы случилось столько смесительных браков, что исходника почти и не осталось. А можно все-таки ударить магией, пострадать самой, но…
— Что здесь происходит? — раздался разъяренный голос батюшки.
В этот момент темно-пурпурное щупальце, выходящее из картины, вдруг разделилось на два усика и в секунду обернуло мою кровь в широкий метровый обруч.
— В ректорат пришло несколько прошений, — с достоинством произнес мистер Устер, — касающихся судебного иска против предполагаемой мисс Бизо. Некоторые мошенники легко пользуются горем именитых семей, уважаемый. А мы не позволим обидеть нашего преподавателя кому бы то ни было. На место вольнослушательницы девушка была заявлена по преподавательскому праву как ваша родственница, тем самым Академия невольно оказалась вовлечена в скандал. Я получил разрешение на проведение обряда от самого ректора!
В это время обруч вокруг зависших капель начал кружиться, все быстрее и быстрее, пентаграмма под ногами загудела.
И вдруг круг резко сжался, сливаясь, образуя большую единую каплю перламутрового цвета, которая сформировалась… в мое лицо.
— Не может быть, — прошептал мистер Устер и закрыл ладонью широко раскрытый от удивления рот.
— Девочка наша, — простонал мистер Бизо и осел, держась за сердце.
— Подобное к подобному, — громко и четко сказал мужчина на портрете, улыбнулся и снова развернулся профилем, замирая.
С тонким звенящим звуком между портретом и образовавшейся голограммой разорвалась линия. Померкла и растворилась, осыпаясь падающими на пол каплями. На тускнеющие внизу ритуальные линии.
Я подбежала к батюшке, моему… родственнику по крови. В голове шумело, меня слегка подташнивало от пережитого ужаса. Поддерживая мистера Бизо за плечи, глядя, как он держится за сердце, я вскинулась и посмотрела в расширенные от смятения глаза заместителя ректора.
— Неуважаемый, — громко сказала я, — помнится, я вызывала вас на дуэль, но так и не дождалась ответа. Вы — трус, действующий исподтишка, подлец, посмевший усомниться в словах благородного человека. Великого мага великой семьи. Мой батюшка из-за ваших происков почувствовал себя плохо. Я повторно вызываю вас на дуэль и, если вы откажетесь, прибью вне правил как недостойного.
Я обернулась на замерших с раскрытыми ртами студентов:
— Врача, мать вашу! Вызовите врача!
Отмерев, люди задвигались. Уже через пару минут в холл ворвались два мага, на мой взгляд, совсем не похожие на докторов, но дело свое точно знающие.
Один влил мистеру Бизо в рот содержимое какой-то мутной склянки, другой повесил на шею тикающий артефакт, похожий на часы, и с лица батюшки начала сходить появившаяся было синюшность, он задышал свободнее и даже открыл глаза.
В итоге мистера Бизо решили отправить отдохнуть домой, перед уходом он некоторое время молча прижимал мою голову к своей груди и счастливо жмурился. Я же себя чувствовала странно, никак не могла переосмыслить происходящее.
На лекции в итоге все присутствующие расходились нехотя. На меня смотрели с уважением и опаской, неверяще. Девушки здесь сплошь да рядом были милые и исполнительные, а я оказалась ругающейся и задиристой особой. Это не помешало Аглае опять уцепиться за мой локоть с самым уверенным видом.
Стэн шел рядом, потирая подбородок и поглядывая на нас искоса.
— Фиона, — осторожно сказал он, — помнишь, я тебе встречаться предлагал? Я тут подумал, а давай лучше просто дружить? Ты, конечно, хорошенькая, но меня мама прибьет, если я тебя домой приведу.
Аглая молча треснула его сумкой.
— Да я к Фионе со всем расположением, — расстроился Стэн, — но девушку нужно хотеть носить на руках, а не самому подумывать к ней на руки забираться.
Аглая смерила его оценивающим взглядом, молодой человек тут же горделиво напыжился. Я вздохнула. Минус кавалер. Но обиды не почувствовала. Мысли были заняты другим.
Каким боком я — Бизо?
— Слушайте, — прошептала я, когда мы уже сидели за партами и мистер Брик торжественно достал какую-то тряпку, помахал ею и восторженно назвал источником будущего чуда, — а есть какой-нибудь местный перевод слова Бизо?
— С магического есть. Дебоширы вы, источники непредвиденных беспорядков, — посмеиваясь, сказала Аглая. — А тебя древнему базовому еще не учили? Как же ты ритуалы проводить будешь?
— Выучу понемногу, — рассеянно ответила я, напряженно соображая.
Дебоширы, вызывающие беспорядки, бузотеры. Бизо. Буза. Бузиковы.
Вызывая максимально близкого себе по магии и духу мага, Бизо вызвал родню… меня.
Глава 21
Черная карета едет слишком быстро, а жаль
Знакомая черная карета ждала меня на улице, в стороне от центрального въезда и блестящей кавалькады «студенческого» транспорта.
Посадка и высадка в кареты и авто была одной из важных тем для местных сплетен, нечто вроде студенческой выставки тщеславия. Личные тарантасы обвешивались артефактами, механизмами, позолотой, виньетками и прочими красотами, по задумке владельца отражающими его творческую или финансово успешную суть. Поэтому утром, минут за двадцать до первого занятия, на подъездной дороге собиралась целая транспортная очередь, а перед входом в центральный корпус — группки встречающих и оценивающих зевак.
