– Да, – тихо ответила Холли. – Я верю в нечто подобное. Может быть, не Эль Куко из народных легенд, но некая тварь, на которой основаны эти легенды.
– Мальчик и те две сестренки, о которых вы говорили… Он пил их кровь и ел мясо? Этот чужак?
– Скорее всего, – сказал Алек. – Исходя из состояния тел это вполне вероятно.
– А теперь он стал мной, – произнес Болтон. – Вот что вы думаете. И все, что ему понадобилось, это капелька моей крови. Он что, слизнул ее с пальца?
Никто не ответил, но Ральф живо представил, как тварь, принявшая облик Терри Мейтленда, облизывает палец, испачканный в крови Болтона. Да, очень живо представил. Похоже, это безумие добралось и до него.
– Это он вчера ночью бродил вокруг дома?
– Может быть, не в физическом воплощении, – сказала Холли. – И может быть, он еще не стал вами. Может, он только становится и процесс еще не завершился.
– Может, он приходил осмотреться, – предположил Юн.
Или хотел разузнать насчет нас, подумал Ральф. И наверняка разузнал. Клод был в курсе, что мы приезжаем.
– И что теперь? – спросила Люба. – Он убьет еще одного ребенка где-нибудь в Плейнвилле или Остине и попытается свалить все на моего мальчика?
– Скорее всего нет, – ответила Холли. – Думаю, он еще не настолько силен. Между Хитом Холмсом и Терри Мейтлендом прошло несколько месяцев. И он был… слишком активным в последнее время.
– И еще один фактор, – добавил Юн. – Чисто практический. В этих краях ему явно становится жарковато. Если он не дурак – а он далеко не дурак, иначе бы не продержался так долго, – то наверняка понимает, что пора двигаться дальше.
В этом был смысл. Ральф представил себе, как чужак с лицом и мускулистым телом Клода Болтона садится в автобус или на поезд в Остине и едет на Золотой Запад. Может, в Лас-Вегас. Или в Лос-Анджелес. Где произойдет очередное случайное столкновение с каким-нибудь парнем (или даже с какой-нибудь женщиной – кто его знает) и снова прольется немножко крови. Еще одно звено в цепочке.
Из нагрудного кармана Юна донеслись первые такты «Baila Esta Cumbia» Селены. Юн вздрогнул.
Клод улыбнулся:
– Да, в нашей глуши есть мобильная связь. Прогресс.
Юн достал телефон из кармана, взглянул на экран и сказал:
– Полиция округа Монтгомери. Надо ответить. Прошу прощения.
Он встал и вышел на крыльцо со словами:
– Лейтенант Сабло слушает.
Холли извинилась и последовала за ним.
Хоуи сказал:
– Может быть, это насчет…
Ральф покачал головой, сам не зная почему.
– А где этот округ Монтгомери? – спросил Клод.
– В Аризоне, – ответил Ральф, опередив Хоуи и Алека. – Еще одно дело. Никак не связанное с нашим.
– А что делать нам? – спросила Люба. – Вы уже знаете, как поймать этого красавца? У меня никого нет, кроме сына.
Холли вернулась в гостиную. Подошла к Любе, наклонилась и что-то шепнула ей на ухо. Клод тоже склонился послушать, но Люба махнула рукой.
– Сходи на кухню, сынок, принеси шоколадное печенье. Если оно не расплавилось на жаре.
Клод, очевидно, привыкший слушаться маму, без возражений пошел на кухню. Холли продолжала шептать Любе на ухо. Люба слушала, широко раскрыв глаза. Потом молча кивнула. Клод вернулся в гостиную одновременно с Юном, который убрал телефон в карман и сказал:
– Это звонил… – Он умолк на полуслове. Холли слегка повернулась, чтобы встать спиной к Клоду, поднесла палец к губам и покачала головой. – Звонил местный шеф, – на ходу перестроился Юн. – Они арестовали какого-то парня, но это не тот, кто нам нужен.
Клод поставил на стол целлофановый пакет с печеньем (которое выглядело безнадежно подтаявшим) и с подозрением огляделся:
– Вы собирались сказать что-то другое. Что здесь происходит?
Ральф подумал, что это хороший вопрос. По дороге у дома проехал пикап, яркий солнечный блик, отразившийся от ящика в кузове, заставил Ральфа поморщиться.
– Сынок, – сказала Люба. – Сделай мне одолжение, съезди в Типпит и возьми нам куриных обедов в «Придорожном раю». У них неплохо готовят. Накормим наших гостей, и они поедут устраиваться на ночлег. «Индейский мотель» – конечно, не лучшее место, но все-таки крыша над головой.
– До Типпита сорок миль! – возразил Клод. – Если брать семь обедов, это выйдет недешево, и все остынет, пока я доеду!
– Мы их разогреем в духовке, – спокойно ответила Люба, – и будут как новенькие. Давай, сынок, не упрямься.
Ральфу понравилось, как Клод упер руки в бедра и посмотрел на нее с наигранным негодованием:
– Ты просто пытаешься меня сплавить! У вас тут какие-то тайны.
– Все верно, – сказала она, затушив сигарету в жестяной пепельнице, полной окурков. – Потому что если мисс Холли права, то он знает все, что знаешь ты. Может быть, это не важно и шила в мешке не утаишь, а может, и утаишь. Поэтому лучше перестраховаться. Так что послушай маму, как хороший, примерный сын, и привези нам куриных обедов из Типпита.
Хоуи достал из кармана бумажник:
– Позвольте, я заплачу, Клод.
– Я сам заплачу, – проворчал Клод, насупившись. – У меня есть деньги.
Хоуи улыбнулся своей фирменной адвокатской улыбкой:
– Простите, но я настаиваю!
Клод взял деньги и убрал их в кошелек на поясе. Потом обвел взглядом гостей, старательно хмуря брови, но все же не выдержал и рассмеялся.
– Мама всегда добивается своего, – сказал он. – Как вы, наверное, уже догадались.
7
Объездная дорога Болтонов, Рурал-Стар-рут, выходила на шоссе, но прежде от нее ответвлялась вправо грунтовая дорога, четырехполосная, однако явно нуждавшаяся в капитальном ремонте. На развилке стоял рекламный щит, тоже обветшавший. На нем было изображено счастливое семейство, спускавшееся в темноту по винтовой лестнице. Они держали в руках газовые фонари, освещавшие благоговейные лица, запрокинутые к сталактитам, что свисали с высокого потолка пещеры. Под картинкой шла надпись: «ПОСЕТИТЕ МЭРИСВИЛЛСКИЙ ПРОВАЛ, ОДНО ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ЧУДЕС ПРИРОДЫ». Клод знал, что там написано, еще с тех времен, когда был беспокойным подростком, мечтавшим сбежать из Мэрисвилла, но сейчас от всей фразы осталось лишь «ПОСЕТИТЕ МЭРИС» и «УДЕС ПРИРОДЫ». Все остальное было заклеено широкой полосой с надписью (тоже поблекшей): «ЗАКРЫТО НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК».
Когда Клод проезжал мимо развилки (местные мальчишки, фыркая, называли дорогу к Мэрисвиллскому провалу «дорогой в дырку»), у него слегка закружилась голова. Но он включил кондиционер посильнее, и головокружение сразу прошло. Хотя Клод возмущался, что его пытаются сплавить, на самом деле он был даже рад хоть ненадолго уехать из дома. Неприятное ощущение, что за ним наблюдают, прошло. Он включил радио, нашел кантри, попал прямо на Уэйлона Дженнингса (отлично!) и принялся подпевать.
