Ральф вновь натолкнулся взглядом на человека с холщовой почтальонской сумкой с выцветшей, словно смытой дождем надписью красными буквами: «ЧИТАЙТЕ “ГОЛОС ФЛИНТ-СИТИ”». На человека, почему-то надевшего вязаную шапку в это жаркое летнее утро, когда температура еще до полудня перевалила за восемьдесят. На человека, который зачем-то полез в свою сумку. Внезапно Ральф вспомнил беседу с миссис Стэнхоуп, пожилой дамой, видевшей, как Фрэнк Питерсон садился в белый микроавтобус к Терри Мейтленду. Вы уверены, что это был именно Фрэнк Питерсон? – спросил тогда Ральф. О да, сказала она, это был Фрэнк. У Питерсонов двое сыновей, и оба рыжие, как морковки. Волосы, выбивавшиеся из-под вязаной шапки, были рыжими. Рыжими, как морковка.
Раньше он разносил газеты у нас в квартале, сказала миссис Стэнхоуп.
Человек в вязаной шапке вынул руку из сумки, и в руке была не газета.
Ральф резко втянул в себя воздух, одновременно выхватив из кобуры табельный «глок».
– У него пистолет! ПИСТОЛЕТ!
Люди, стоявшие рядом с Олли, заорали и бросились врассыпную. Помощник ОП Гилстрап, державший Терри за локоть, увидел направленный в их сторону старомодный длинноствольный «кольт», тут же выпустил руку Терри, как-то по-жабьи присел и попятился. Шериф тоже отпустил Терри, но лишь для того, чтобы достать свой пистолет… вернее, попытаться достать. Он забыл расстегнуть страховочный ремешок, и пистолет так и остался в кобуре.
Ральф был не в лучшей позиции для стрельбы. Блондинка-ведущая с «Канала 7», еще не опомнившаяся после удара по голове, стояла почти на прямой линии между Олли и Ральфом. По ее левой щеке текла тоненькая струйка крови.
– Ложитесь, дамочка, ложитесь! – крикнул ей Сабло. Он уже стоял на одном колене, держа свой собственный «глок» в вытянутой правой руке и поддерживая ее левой.
Терри схватил жену за плечи – насколько позволила цепь наручников – и оттолкнул от себя за долю секунды до того, как Олли выстрелил поверх плеча блондинки-ведущей. Та пронзительно взвизгнула и зажала ладонью ухо, несомненно, оглохшее. Пуля чиркнула по голове Терри – сбоку, чуть выше уха. Его волосы взметнулись, кровь хлынула на плечо, заливая пиджак, который Марси так тщательно выгладила вчера днем.
– Брата тебе было мало, ты убил и маму тоже! – выкрикнул Олли и выстрелил снова. В этот раз пуля попала в «камаро» на другой стороне улицы. Парни, плясавшие на машине, с воплями бросились прочь.
Сабло взлетел вверх по лестнице, схватил блондинку-ведущую, повалил на ступени, а сам упал сверху.
– Ральф, давай! – крикнул он.
Теперь ничто не загораживало обзор, но именно в ту секунду, когда Ральф сделал выстрел, на него налетел кто-то из зрителей, спешивших убраться подальше от лестницы. Пуля, предназначавшаяся Олли Питерсону, разбила вдребезги камеру на плече у кого-то из операторов. Тот уронил камеру и отпрянул, прижав руки к лицу. Сквозь пальцы текла кровь.
– Гад! – крикнул Олли. – Убийца!
Он выстрелил в третий раз. Терри пошатнулся и сошел с лестницы на дорожку. Он подпирал подбородок скованными руками, словно ему вдруг пришла в голову мысль, требовавшая серьезных раздумий. Марси подбежала к нему и обхватила за талию. Дулин все еще возился с упрямым страховочным ремешком, никак не желавшим расстегиваться. Гилстрап мчался по улице, только пятки сверкали. Фалды уродского клетчатого пиджака развевались у него за спиной. Ральф прицелился и выстрелил снова. В этот раз его никто не толкал, и лоб Олли Питерсона провалился, будто по нему со всей силы ударили молотком. Девятимиллиметровая пуля разорвала парню мозг, его глаза вылезли из орбит, точно у изумленного мультяшного человечка, колени подогнулись, и Олли упал на свою почтальонскую сумку. Револьвер выскользнул из обмякшей руки и пролетел несколько ступенек, прежде чем замереть.
Теперь мы можем спокойно подняться, подумал Ральф, так и застыв в стойке стрелка. Путь свободен. Все чисто. Вот только крик Марси: «Кто-нибудь, помогите ему! Господи, да помогите же моему мужу!» – подсказывал, что им больше незачем подниматься по этим ступеням. Ни сегодня, ни, возможно, уже никогда.
4
Первая пуля Олли Питерсона лишь слегка оцарапала Терри голову: рана кровавая, но поверхностная, из тех, что оставляют шрамы и темы для разговоров. Но третья пуля вошла в грудь слева, и белая рубашка под синим пиджаком покраснела.
Его бы спас бронежилет, подумал Ральф. Если бы он не отказался его надеть.
Терри лежал на асфальте. Его глаза были открыты. Губы шевелились. Хоуи попытался присесть на корточки рядом с ним, но Ральф резко выбросил руку и оттолкнул адвоката. Хоуи упал на спину. Марси вцепилась в мужа и причитала:
– Все не так плохо, Тер, все будет хорошо, не уходи.
Ральф уперся ладонью в упругую грудь Марси и оттолкнул ее тоже. Терри Мейтленд еще был в сознании, но времени оставалось в обрез.
На него упала чья-то тень: кто-то из этих чертовых операторов с какого-то чертова телеканала. Юн Сабло схватил оператора за пояс и оттащил прочь. Оператор не удержался на ногах и упал на асфальт, держа камеру на вытянутых руках, чтобы не разбилась.
– Терри, – сказал Ральф. Он видел, как капли пота срываются с его лба, падают на лицо Терри и смешиваются с кровью из раны на голове. – Терри, сейчас ты умрешь. Ты меня понимаешь? Он тебя застрелил. Сейчас ты умрешь.
– Нет! – закричала Марси. – Ему нельзя умирать! Девочкам нужен отец! Ему нельзя умирать!
Она снова рванулась к Терри, и на этот раз ее удержал Алек Пелли, очень бледный и очень серьезный. Хоуи поднялся на колени, но уже не пытался вмешаться.
– Куда… он попал?
– Пуля вошла в грудь, Терри. Прямо в сердце. Может, чуть выше. Тебе надо сделать предсмертное заявление. Надо признаться, что ты убил Фрэнка Питерсона. Давай, облегчи свою совесть.
Терри улыбнулся, и из уголков его рта потекла струйка крови.
– Но я его не убивал, – произнес он. Тихо, почти шепотом, но его было хорошо слышно. – Я его не убивал, и скажи-ка мне, Ральф… как ты облегчишь свою совесть?
Его глаза закрылись и тут же вновь распахнулись. В них что-то промелькнуло и исчезло. Ральф поднес пальцы ко рту Терри. Ничего.
Он обернулся к Марси Мейтленд. Это было непросто, потому что его голова почему-то вдруг сделалась очень тяжелой, как будто весила тысячу фунтов.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Ваш муж скончался.
Шериф Дулин уныло проговорил:
– Если бы он надел бронежилет… – И покачал головой.
Новоиспеченная вдова пораженно уставилась на Дулина, но набросилась на Ральфа Андерсона, вырвавшись от Алека Пелли, у которого в левой руке остался только кусок ее блузки.
– Это ты виноват! Если бы ты не затеял этот арест на глазах всего города, они бы здесь не собрались! С тем же успехом ты мог бы и собственноручно его застрелить!
