24
«Пусть я не достойный слуга Божественного света, но все равно мы не заслужили этого нового испытания», — думал Корнель, спеша по улицам Теремии. Священнику совсем не пристало бежать, но выбора не было. Подобрав одеяния, он несся по улицам, и его сандалии шлепали по брусчатке. Люди уступали ему дорогу, часто неохотно, но Корнель не обращал на это внимания и при необходимости просто протискивался сквозь толпу.
Один из немногих верных прихожан принес известие, что разгневанная толпа захватила Гарьяса. Влахаки угрожали повесить юного священника ордена Альбус Сунас на ближайшем дереве! Ну или просто забить до смерти…
С того момента, как в городе распространилась весть о смерти боярыни Флорес сал Дабран, город бурлил, как адский котел. Большинство жителей обвиняли масридов. «И, наверное, в Ардолии точно так же отреагировали на убийство марчега Бекезара, только там скорее обвиняют влахаков».
Когда он наконец добрался до квартала Апас, солнце почти скрылось, и священник заторопился. Он боялся, что обнаружит бездыханное тело Гарьяса подвешенным на дереве. Портовый квартал находился в Ремисе, восточной части города, на его кривых улочках трудно было не заметить толпу, которая окружила священника. Еще издали Корнель услышал крики возбужденных влахаков.
— Масридская собака!
— Месть за Флорес!
— Смерть всем форбсам!
— Смерть угнетателям!
То, что Гарьяс на момент масридбкого господства над Влахкисом был еще маленьким мальчиком, казалось, совсем не волновало возмущенных горожан.
Наконец Корнель обогнул угол дома и оказался прямо перед орущими людьми.
Здесь собралось несколько дюжин жителей Теремии, а в центре находился Гарьяс, с руками, связанными за спиной, и мешком на голове. Его когда-то белое одеяние было покрыто грязью и нечистотами. Дети развлекались тем, что бросали в священника гнилыми овощами и всем, что находили на замызганной улице. Двое мужчин как раз в этот момент пробирались к Гарьясу. Один из них сжимал в руке прочную веревку. Было несложно разгадать их намерения. Они принялись подталкивать пленника в сторону небольшой группы деревьев.
Корнель сделал глубокий вдох. Может кончиться плохо как для юного помощника, так и для него самого, если он вмешается. Но какой у него выбор? «Мы все находимся в руках Божественного света, — подумал он. — Он защитит меня. Или лишит своей милости. Все в его власти».
Одним рывком Корнель пробился вперед, в центр взволнованной толпы. Он проигнорировал гневные крики собравшихся и просто поднял к небу обе руки. Затем он призвал к себе Божественный свет, вызвав на темном небе сверкающую молнию.
— Послушайте меня! — громогласно крикнул он.
— Эй, а вот еще один! — раздался возмущенный ответ, и какая-то на редкость деятельная женщина крикнула:
— Давайте его тоже повесим!
— Тихо! — крикнул Корнель еще громче, и действительно люди притихли.
— Вы все знаете, кто я, — начал священник. — Вы не очень любите меня, но мне безразлично. Вы знаете, почему я все еще здесь, в Теремии, и почему каждый трижды проклятый день читаю проповеди в честь Божественного света. Потому что воевода Висиния сал Сарес позволила это мне. Она хотела, чтобы я это делал. Она хотела мира между влахаками и масридами. И она доверяла мне.
Он задержал дыхание на мгновение. Имя Висинии все еще имело большой вес, влахаки чтили память воеводы. И он хотел использовать имя покойной княгини.
— Флорес сал Дабран мертва, — продолжил он, и сразу же раздалось несколько гневных выкриков, но он не обратил на их внимания, а лишь крикнул еще громче: — Подло убита в Соркатах! Но вы же не верите на самом деле, что Гарьяс имеет к этому какое-то отношение! Он все это время был здесь, в Теремии!
— Он — проклятый форбс! Масрид! — прозвучало гневное восклицание.
— Он — влахак, проклятье! Посмотрите на него! Влахак, которому доверяет ваш господин. Точно так же, как он доверяет мне.
И мысленно добавил с горечью: «Он доверяет мне ровно настолько, чтобы не повесить». Но ни один мускул на его лице не дрогнул, словно он ни капельки не сомневался в своих словах.
— И вы хотите пойти против воли воеводы? Вы хотите обесчестить память его супруги, действуя против ее воли?
Теперь Корнель увидел, что настроение изменилось. Большинство присутствующих не были уверены, говорил ли священник правду, и в их головах зародилось сомнение. «По крайней мере, они боятся гнева главы государства, пусть и не Божественного света», — подумал Корнель.
— Ваш господин, воевода, пообещал найти убийц. Может, вы лучше предоставите ему право наказывать виновных?
Наконец эта фраза дошла до понимания толпы. Люди нерешительно отстранились от Гарьяса, пока не образовался коридор, по которому Корнель смог пройти к своему помощнику. В три быстрых шага он был возле юноши и стянул мешок с его головы. По лицу Гарьяса текли слезы. «И от него несет так, словно он обделался», — подумал Корнель с отвращением. Тем не менее он схватил бедолагу за руку.
— Пойдем. Нам срочно нужно в крепость.
С этими словами он потянул Гарьяса сквозь толпу влахаков, которые медленно расступались перед ними.
Корнель знал, что этот момент был решающим. Возможно, им позволят уйти. Но достаточно будет единственного провокационного выкрика или поступка, чтобы настроение собравшихся снова изменилось. Если сейчас в них полетит хоть один камень — они пропали, в этом Корнель был абсолютно уверен.
Шаг за шагом они продвигались вперед. За ними следовали взгляды, гневные и отчаянные. Священник старался идти не слишком быстро, хотя его чувства в панике приказывали бежать, разум сдерживал, заставляя медленно ступать вперед. Корнель не мог позволить себе, чтобы их уход был похож на бегство. Наконец через некоторое время, почти вечность, они добрались до большой площади перед храмом Альбус Сунас.
Только сейчас Корнель осмелился обернуться. Толпа влахаков осталась далеко позади, и священник солнца послал небу благодарную молитву.
Гарьяс безостановочно бормотал себе под нос слова благодарности и еще что-то бессвязное. Корнель вздохнул.
— Я отведу тебя в замок, — сообщил он. — Прими ванну. И ради всего святого, не выходи в город в ближайшее время! Даже в храм, если только тебя не будут сопровождать солдаты. Я поговорю с воеводой и попрошу у него защиты.
Когда священники добрались до крепости, наступил поздний вечер. Если стражники на воротах и заметили жалкое состояние Гарьяса, то удержались от комментариев, за что Корнель был им благодарен.
Отведя молодого помощника в задние комнаты капеллы, он быстро вымыл лицо и руки. Его следующее задание было не намного легче предыдущего. На сегодняшнюю ночь было запланировано прощание с боярыней Флорес, и он знал, что не может оставаться в стороне от предстоящей попойки. Он не придавал большого значения сборищу, но догадывался, что навлечет на себя еще больше подозрений, если не появится хотя бы на короткое время.
