– Даже к родным?
Легкий удар ниже пояса. Я неосознанно скрестил руки на груди, принимая классическую позу отрицания, и уставился в стол. Глупо, наверное. По-мальчишески. Но идти на поводу у директора и отправляться обратно к людям мне по-прежнему не хотелось.
Вместо этого сразу вспомнились слова Эрика, говорящего, что на своем посту я больше никому не нужен.
– Понятно, – вздохнул Кристоф. – Алиса, принеси-ка нам по бокалу коньяка.
Уловив мой недоуменный взгляд, директор усмехнулся.
– То, что вам наговорил Эрик – не совсем правда. Если точнее, то совсем не правда. Не буду я вам мешать смотреть на звезды. И контракт ваш никого в институте не волнует.
Я слегка растерялся – и по моему лицу, похоже, это было весьма и весьма заметно.
– При чем здесь Эрик?
– Мы знаем, что вы с ним общались – он у нас под наблюдением. И мы в курсе, что он обычно рассказывает гостям.
– Вот даже как. И что же?
– У Эрика легкое и неопасное отклонение психики, – пояснил собеседник. – Он переполнен сожалениями. Я открою доступ к отчетам тридцатилетней давности, если хотите. На всем Барнарде не было человека счастливее него. Море, девушки, поездки на Землю и другие планеты, вечеринки… Но любые деньги имеют свойство заканчиваться, как и молодость. Затем наступает осознание того, что твой коллега, оставшийся на службе, увидит, каким будет мир через сто лет, а вот ты – уже нет. Некоторые после этого изо всех сил стараются лишить других такой возможности. Советуют вернуться. Кстати, изредка Эрик ведет себя именно в таком духе. Но обычно у него все же превалируют совершенно противоположные настроения, говорящие о том, что он искренне сочувствует своим коллегам и хочет, чтобы они не совершали его воображаемых ошибок. Чтобы остались на службе. Повторяю, я совершенно не против – оставайтесь.
– Теперь вы меня словно уговариваете отправиться к звездам, – произнес я, беря у Алисы бокал с янтарной жидкостью. – Почему?
Вместо ответа Кристоф пригубил коньяк и довольно вздохнул, уставившись в потолок. Затем поставил напиток на стол и снова перевел взгляд на меня.
– Как бы вам объяснить, Алан. Дело в том, что в мои служебные обязанности однозначно входит всесторонняя помощь наблюдателям, прилетающим домой после десятилетий, проведенных на службе. И я изо всех сил стараюсь делать это хорошо. Вот вы вернулись ко мне обиженным на весь мир только потому, что какая-то девчонка с куриными мозгами сделала вам неприятно. Хотите улететь на край Федерации, чтобы следующие сто лет играть в гляделки с космосом. На мой взгляд, это глупо – и я уговариваю вас подумать, посетить родных, пообщаться с другими людьми, а не только с этой вашей знакомой. Но затем я понимаю, что вы начинаете вспоминать слова Эрика про то, что институт будет всеми силами уговаривать вас вернуться в общество. И говорю – это глупость, вы нам по-прежнему нужны. Мы будем рады, если вы останетесь.
Немного распалившийся во время разговора директор глубоко вздохнул, а затем единым махом выпил остатки коньяка.
– Хотите улететь дальше на службу – пожалуйста. Ваш новый корабль уже расконсервирован, забирайте его и отправляйтесь обратно к своему любимому Авалону. Хотите уволиться со службы – тоже пожалуйста. Никто вам не препятствует. Просто я не хочу, чтобы вы принимали решение из-за слов и поступков каких-то совершенно посторонних для вас людей, вот и все. Алиса, неси еще!
– Вы сопьетесь, а виновата буду я, – недовольно пробурчала девушка-робот, принеся новую порцию напитка.
Кристоф проигнорировал ее слова, уставившись мне прямо в глаза.
– Единственное, что я бы вам действительно посоветовал, лично от себя. Загляните по дороге к вашим родным. Всем от этого будет только лучше.
Мне стало стыдно. Главное, ведь сам собирался к ним слетать, а теперь действительно веду себя как обиженный ребенок.
– Вы правы, директор. Я все-таки отправлюсь обратно в космос, посмотрю еще немного на звезды. Но и к родственникам тоже загляну.
– Вот и отлично, – Кристоф расплылся в улыбке. – Отойдете от впечатлений, а потом, если захотите, то вернетесь. Или останетесь. Главное, чтобы выбор делали вы сами и делали его с холодной головой.
– А что вы говорили насчет нового корабля? – стоило мне окончательно определиться с решением, как мысли свернули на привычную дорожку. – Что мне нужно сделать?
Собеседник немного недоуменно пожал плечами.
– Да ничего. Попросите помощника вас проводить, зарегистрируетесь в качестве капитана – и все.
– А с тем, что случилось в моей системе, уже разобрались?
– Отчасти. Там были зафиксированы легкие гравитационные колебания. Скорее всего, беспокоится гиперпространство и отголоски идут в нормальный мир. Такое иногда случается. Если бы это была система, принадлежащая Федерации, мы бы отправили туда несколько исследователей, но в чужом государстве, понятно, делать этого не станем. Так что можете забыть про эти инциденты и не обращать на них внимания, если повторятся. Ваш новый корабль заметно более умный и не станет выводить из строя модули по любому поводу.
И то хорошо.
Я чуть подумал и задал интересующий меня уже пару дней вопрос:
– Скажите, Кристоф, а почему люди все еще работают? Я видел охранника в музее, парня в центре проката техники, других… Вроде же у них все есть. Зачем?
– Есть люди, которым нравится работать, – Кристоф неопределенно хмыкнул. – Но большинство просто преследует долгосрочные цели. Скопить денег для путешествия или для своего собственного дела, получить повышенные гарантии, добиться полного гражданства. Некоторым просто скучно.
– Понятно. Я пойду? Хочется посмотреть на корабль.
– Да, конечно. Будут вопросы – вызывайте меня.
Летящий впереди в качестве проводника Шар вывел меня не к кораблю, как я надеялся, а к транспортной магистрали.
– Шеф, наш маршрут составляет три с половиной километра! Я решил, что будет целесообразным добраться до цели на платформе!
– Решил он… – проворчал я, забираясь на местное средство передвижения и крепко цепляясь за поручни. – Ну, полетели.
В этот раз дорога мне неожиданно понравилась. Платформа бесшумно неслась по безлюдным тоннелям, куда-то поворачивала… Быстро, удобно.
– Мы на месте, шеф!
– Я догадался, – ответил я, соскакивая на металлический пол и во все глаза рассматривая стоящий передо мной кораблик.
Белоснежный – это было первое, на что я обратил внимание. И изящный. Как-то необычно, особенно на фоне моего прежнего средства передвижения.
Никакой уродливости, страшных выступов, ребер. Машинка напоминала красивую прогулочную яхту. Очень большую прогулочную яхту.
– Слышишь, Шар… Это точно наш корабль?
– Так точно, шеф! Последняя модель, адаптированная под современные требования дипломатической безопасности!
