Я неожиданно вспомнил не так давно изученную сводку по обжитым звездным системам. Ох ты ж…
– Это был не астероид?!
– Нет, Алан, нет… Вижу, вы вспомнили?
– Это чудовищно.
– Это – ответ на религиозную экспансию, – равнодушно пожал плечами доктор. – Вы же знаете, Федерация лояльна к любым вероисповеданиям, но нетерпима к их активной пропаганде.
– Все равно это за гранью добра и зла, – я отодвинулся от него чуть в сторону. – И много таких зарядов существует?
– Осталось еще два или три, – старик задумался и принялся шевелить губами, что-то подсчитывая. – Скорее всего, два. Их очень сложно производить.
– Не скажу, что я опечален…
– Да ладно вам, – отмахнулся Григорьев. – Лучше смотрите, время заканчивается.
Я послушно перевел взгляд на висящую в воздухе картинку.
Еще секунд сорок ничего не происходило. Выбранная капитаном луна продолжала свое неспешное движение по орбите. Затем в центре серого шарика на мгновение вспыхнула крошечная искорка.
– Есть, – ликующим шепотом воскликнул доктор. – Смотрите. Самое главное, что удар не растекается по поверхности, а идет вглубь. Вся энергия уходит в центр планеты. Смотрите!
Поверхность луны неожиданно прорезали несколько крупных трещин.
А в следующий момент серый шарик начал распадаться на части. Медленно, бесшумно и величественно.
Еще через секунду между откалывающимися от него кусками во все стороны рванулись огненные потоки.
– Там температура должна быть как в короне звезды, – восторженно сообщил мне ученый.
Разваливающаяся луна на несколько секунд скрылась в облаке плазмы и раскаленных газов. А затем все опять успокоилось. Огненная круговерть потухла, усмиренная окружающим космосом.
Остались лишь огромные уродливые обломки, медленно расходящиеся в стороны и окутанные мутными шлейфами пыли, мелких камней и продолжающих остывать газов.
Я перевел взгляд на второе изображение. Пораженные, ошарашенные, испуганные лица. Побледневшие, застывшие люди…
В наступившей тишине неожиданно громко прозвучал спокойный голос капитана Норвуда:
– Господа. Следующий заряд направлен на Авалон-два. У вас есть пять минут на то, чтобы начать отход из интересующего Федерацию сектора. В случае если вы не выполните мою просьбу, планета будет уничтожена. Следом будет уничтожен ваш флот. И Федерация все равно получит то, что ей нужно. Напоминаю, пять минут.
– Мы… Мы начинаем передислокацию в другой сектор пространства, – с трудом выдавил из себя адмирал. – Да, начинаем.
– Скотина… На этой луне были мои братья, – донесся до нас сдавленный, полный ненависти голос. – Ты, убийца, ты это слышал? Там же был целый город! Как ты мог?!
– Федерация не принимает отказов, – прежним тоном произнес Норвуд. – Нам очень жаль.
У меня по спине пробежал холодок.
– Лейтенант, успокойтесь и выполняйте приказ, – окончательно пришел в себя предводитель авалонского флота. – Мы отходим. Выключить связь!
Изображение из чужого командного центра пропало. Следом свернулась картинка, показывающая разрушенную луну.
– Капитан, вы были великолепны! – воскликнул Григорьев, покидая меня и быстро двигаясь в сторону Норвуда. – Это было сногсшибательно!
Объект его восторгов натянуто улыбнулся и буквально упал в свое кресло.
Я внезапно очень отчетливо понял, что это была первая реальная операция нашего капитана. Первая – и сразу приведшая к разрушению планетоида, человеческим смертям и ненависти со стороны целой системы.
Неудивительно, что он сейчас сжег немало нервов. Все же обычный человек, хоть и берущий на себя принятие тяжелых решений.
А вот доктор, сейчас певчей птицей разливавшийся вокруг Норвуда, вызывал у меня лишь стойкое отвращение. Гений, мать его. Дитя науки.
На ум пришла вторая уничтоженная его оружием планета, затем изобретение, сделанное в системе Короны…
Похоже, ученых нужно убивать еще в детстве. Тогда миру явно будет проще выжить.
Не обращая внимания на окружающих, я покинул командный отсек и отправился к себе на кораблик. Где развалился в своем собственном капитанском кресле и заказал Умнику коньяк. Хотелось напиться и забыть все, что довелось сегодня услышать и увидеть.
– Умник, давай сразу бокала три…
Флот авалонцев действительно ушел в сторону центра системы.
Окно в другую галактику открылось по расписанию. И прошли в него мы без каких-либо проблем.
Но ничего этого я не видел, предпочитая сидеть с мрачным видом у себя на корабле и время от времени пить коньяк. Первое время Энни пыталась меня растормошить, но в конце концов ей это надоело, она вспылила, обозвала меня ленивым кантром и ушла помогать коллегам готовить исследовательское судно к работе.
Впрочем, через некоторое время ученые заявились ко мне уже все втроем.
Как оказалось, в их головы пришла замечательная мысль – к чему таскаться по неизведанной системе со скоростью неповоротливого линкора, когда можно быстро облететь ее всю на корабле наблюдателя?
Я, услышав их просьбу, не стал сопротивляться, запросил у капитана Норвуда разрешение, а потом уже сам дал Умнику добро на выход.
– Ты не получал в последнее время никаких обновлений системы?
– Нет, кэп.
– Ясно. В таком случае используй тот протокол работы с виртуальностью, по которому действовал в прошлый раз.
– Я его уже использую, капитан.
– Понятно. Так вот и начинаются восстания машин… В любом случае слушай приоритетную задачу. Нужно посетить как можно больше открывающихся в этой системе аномалий. Исключения – гравитационная и та, которая с голубым гигантом. Ни в один из переходов не заходить. Чужие приказы выполнять только в том случае, если они имеют сервисный характер. Маршрут закончить на орбите Мелиссы-один.
Почему-то я до сих пор никак не мог заставить себя произносить имя сестры, говоря о названной в ее честь планете. Сначала тот мой жест казался мне уместным, а теперь… Теперь уже почему-то не хотелось ворошить прошлое. Возможно, действительно настала пора его отпустить и не вспоминать больше.
На таком фоне неизвестно еще, плохо или хорошо то, что этот шарик совсем скоро сгорит в местном солнце. У меня получится этакое своеобразное символическое прощание с сестрой… Надо ли оно мне? Не знаю.
Выдав Умнику распоряжения и отослав бездельничающую Лизу в ее стену, я немного посидел в командном отсеке, но затем все же отправился в каюту. Где принялся бездумно убивать время, валяясь на кровати, слушая музыку и пытаясь смотреть какие-то глупые фильмы, нашедшиеся в памяти корабля.
Рассматривать уже виденные переходы, да еще находясь в компании Григорьева, мне откровенно не хотелось.
