Гравитация принялась немного колебаться – Умник начал разгон.
У моих гостей, наверное, сейчас эйфория. Как же, чужая галактика, чужие звезды… Я фыркнул и уставился в потолок. На душе по-прежнему было неуютно.
Через некоторое время ко мне неожиданно присоединилась Энни. Тихо устроилась рядом, закинула на меня ноги и руки, а затем принялась пытливо рассматривать.
– Алан, что с тобой такое творится в последнее время? Тебя тревожит, что мы оказались так далеко от дома?
– Нет, – я мотнул головой и повернулся удобнее. – Мне-то уж к этому точно не привыкать.
– А что случилось? Ты в последнее время сам не свой.
Вместо ответа я поднял глаза на потолок и поинтересовался:
– Умник, скажи, какой у Энни уровень допуска?
– Идентичный вашему, капитан.
Я чуть помолчал, а затем рассказал девушке, что произошло с маленькой планетой, ставшей объектом для демонстрации возможностей Федерации.
– Знаю я об этом, – она недоуменно приподняла брови. – И ты из-за этого расстраиваешься? Это ведь не твое дело совершенно. И уж точно не твоя вина, что там погибли люди.
– Ну, как сказать… Если бы я послушался тогда совета своего директора и забыл про эту несчастную аномалию, ничего бы и не случилось. Я не заглянул бы через переход, не просидел здесь три месяца, не доставил информацию обратно. А Федерация, в свою очередь, не устроила бы эту миссию. И люди на том несчастном спутнике остались бы живы.
Энни чуть отодвинулась, оперлась щекой на руку и уставилась на меня. С любопытством и быстро растущим возмущением.
– Что?
– То есть это так ты все видишь? Мол, я такая скотина, из-за меня люди умирают, планеты разрушаются? Прямо-таки воплощение мирового зла?
– Ну, это все-таки действительно из-за меня все началось, – осторожно произнес я.
– Не будь тебя, взорвали бы еще где-нибудь что-нибудь. Другую планету.
– Уже взорвали, – я откинулся на подушку. – Доктор рассказал, что было недавно такое.
– Тем более! Нет бы подумать о том, что мы с тобой встретились только потому, что ты тогда не стал слушать своего Кристофа. Или это тебе не важно?
– Важно, конечно, – разговор свернул на откровенно опасный путь, заставив меня слегка занервничать. – Ты – лучшее, что случалось со мной за два с половиной века жизни.
– Так и думай об этом, а не о том, что творят другие. Ты все равно ничего не изменишь в политике Федерации, не льсти себе. Занялся тут самобичеванием.
Вот и как ей объяснить, что проблема гораздо глубже, чем она думает. И дело ведь не в погибших людях или моей причастности к их смерти.
Не знаю даже, как называется мое состояние. В книгах иногда в такие моменты говорится нечто вроде: «его мир рухнул».
Мой-то мир все еще крепок и совершенно цел, но доктор со своими изобретениями и своей радостью сумел изрядно заляпать его грязью… И это очень и очень неприятно.
– Ладно, больше не буду, – пробурчал я. – Ты извини, у наблюдателей часто расшатывается психика. Перепады настроения случаются очень сильные. Надо будет по этому поводу психолога навестить, наверное.
– Потом посмотрим, – Энни несколько подобрела и снова подобралась поближе. – Думаю, если уволишься, то все само устаканится.
Некоторое время мы валялись в молчании. Не знаю, о чем думала девушка, а я просто тихо радовался, что она лежит рядом, и вспоминал, как впервые увидел переход в другую галактику, а затем прошел сквозь него. Настроение снова поменялось, и я неожиданно весело хмыкнул.
– А теперь что? – с подозрением поинтересовалась Энни.
– Да я вспомнил, почему именно решил тогда исследовать это явление. С чего все началось.
– И с чего же?
– Мне хотелось побыстрее отправиться в отпуск, снова увидеть родных. А Умник меня будил каждый месяц. В итоге приходилось вставать, а потом еще и ждать по нескольку часов результаты проверки, которую он запускал из-за возникающих аномалий. Это было довольно долго…
– Тебе никто не говорил, что твои представления о времени несколько, гм… нестандартны?
– Не перебивай. Так вот, получается, что я полетел исследовать аномалию только потому, что меня тянуло побыстрее увидеть своих родственников и не хотелось терять время. А в переход полез, так как решил назвать местную звезду в честь племянницы.
– То есть во всем виноваты твои родные? Если бы не они, то никто бы и не узнал про переход, выходит. И капитан Норвуд не взорвал бы ту планетку. Поражаюсь я тебе, милый. Придумать такой эффект бабочки лишь ради того, чтобы свалить с себя придуманную тобой же вину. Гениально!
– Да ну тебя, – я обиделся. – Я их не обвиняю. И вину с себя сложить не пытаюсь. Просто рассказал, как все было.
– Ты только той девочке, племяннице своей, то же самое сдуру не ляпни. Возможно, ты и без психологов спокойно проживешь дальше. А вот она после такого рассказа – далеко не факт.
– Не буду я ей ничего рассказывать. У нее допуска нет, – я начал немного злиться.
Называется, пришло наконец-то хорошее настроение. Нет же, надо опять его мне испортить.
– Я рада, что хоть это тебя сдерживает.
На пару минут снова наступило молчание. Я тихо злился, девушка, похоже, сообразила, что перегнула палку, и тоже притаилась.
А затем кораблик дернуло в сторону. Так дернуло, что меня, лежащего с краю кровати, сбросило на пол. Энни испуганно пискнула и уставилась на меня круглыми глазами.
– Что это?!
– Зафиксировано появление аномалии, сопровождающейся сильным гравитационным воздействием, – любезно сообщил Умник.
Я поднялся на ноги, потирая чуть было не вывихнутую руку.
– Раньше же не было? Что случилось?
– Раньше мы всегда находились или в центре гравитационного луча, или за его пределами, капитан. Сейчас мы находимся на его периферии. Гравитационное возмущение неравномерно.
– А почему ты его не скомпенсировал?
– Определить необходимый для начала компенсации момент без временной погрешности было практически невозможно, капитан.
– А какого дьявола мы вообще оказались в районе его действия?
– Руководитель текущей научной миссии привел аргументы, согласно которым я посчитал исследование данного явления важной для Федерации задачей, не вступающей при этом в конфликт с вашими директивами, капитан.
Все же Григорьев, чтоб ему лысину напекло…
Впрочем, ничего страшного все-таки не произошло, а мое личное отношение к ученому в рамках выполняемой работы, боюсь, нужно спрятать куда подальше.
– Так хоть предупреждай в следующий раз, что ли.
