Кроме Розонтова, и еще были посланы люди, в том числе и Арсений. Денис послал бы и Северского, да тот еще загодя отпросился в город по каким-то своим делам. Ну, нет и нет – обошлись и без него. Посланцы вернулись часа через три, как раз к обеду.
– Были, были подходящие людишки в Токареве, – радостно доложил корнет. – Один – маркитант, другой – снабженец, фуражир. Одного мужички на вилы подняли, другого в землю зарыли – живьем.
– Это как – живьем? – нахмурился Дэн.
Розонтов пожал плечами:
– А так, господин полковник – лопатами. Дьячок местный сказал, дескать, французы все – сатаны дети. Так что с нечистой силой делать? Водицей святой побрызгали – и в землю. А кто попытался бежать – того вилами.
– Круто, – покачал головой Денис. – Что уж тут говорить. Эх, зря они так! Маркитант бы нам сейчас пригодился.
О ситуации в ополчении Бельского доложил Арсений. Бледное лицо его при этом сияло довольством, тонкие губы кривились в улыбке.
– Есть там некая парочка, муж с женой. Обрусевшие поляки. По фамилии Корчевские, коммерсанты из Вильно.
– Так-так-та-ак! – насторожившись, Давыдов азартно потер руки.
– У них даже имеется рескрипт, подписанный самим Бараге-Дильером!
– Губернатором?!
– И в Вязьме они раньше не бывали!
– Вот это славно! Так нам, похоже, свезло.
На следующий день, с утра, покатила по лесной дорожке пароконная бричка. Поскрипывала, покачивалась на ухабах, но лошадки оказались резвыми: уже к обеду, миновав Смоленскую дорогу, бричка свернула к Вязьме.
– Эй, кто вы есть там? Бумагу давай! – на въезде в город застил дорогу будочник, похоже – немец или австрияк. Вытянутое лицо с красным носом, осоловелый взгляд… и сильный запах перегара.
– Кор… чев… ские, – будочник прочел по слогам, – месье Андре… и мадам Ванда. Поляки?
– Из Вильно, – «месье Корчевский» попытался по привычке пригладить бороду… или подкрутить усы. Увы, ни того, ни другого нынче не имелось – в целях конспирации пришлось сбрить.
В тех же целях Денис взял с собою и Софью – «рескрипт» был выписан на двоих, к тому же девушка неплохо знала все здешние места и, самое главное, бегло говорила по-польски – гувернантка научила.
– Co wy tam tak długo, panie władzo? Czy wy nie umiecie czytać? Podpis pana gubernatora nie rozpoznałeś? (Что вы там так долго, господин офицер? Вы что, не умеете читать? Подпись господина губернатора не разглядели?)
Сонечка лихо сыграла недовольство и даже некий вполне себе шляхетский гнев. Раскраснелась, дерзко стрельнув синими глазищами. В простом сером платье и дорожном плаще из толстого сукна, девушка все же надела модную шляпку, ранее принадлежавшую истинной пани Корчевской. Шляпка должна была показывать всем: ее обладательница – дама не из простых.
– И куда направляетесь? – служака был неумолим.
– Мы записаны на прием к полковнику Фурнье! – влет соврал Давыдов. – Знаете такого?
В ладонь красноносого упала старая серебряная монетка – экю. Упала – и исчезла.
– Проезжайте, – будочник тотчас же вернул рескрипт и повернулся к давно дожидавшейся крестьянской повозке.
Копыта запряженных в бричку лошадок зацокали по булыжной мостовой. «Супруги Корчевские» искали подходящий постоялый двор. Желательно, чтоб окна его опочивален выходили на здание городской думы.
– Нам на центральную площадь надо, – негромко промолвила Сонечка. – Во-он тот поворот, где трактир без стекол.
Он был и без крыши – этот трактир, – судя по всему, сорвало взрывом артиллерийской бомбы. Да и вообще, захваченная французами Вязьма представляла собой довольно печальное зрелище. Грязные, давно не метенные улицы, разрушенные дома, загаженные скверы. Повсюду запах конского навоза и тлена. Прямо на глазах у прохожих пятеро французских солдат, поставив длинную лестницу, деловито сшибали золоченые кресты с православного храма!
– Вот уж поистине – исчадия ада! – украдкой перекрестилась Софья. – Правы мужички, ох правы…
Нужная гостиница обнаружилась на центральной площади слева, выходя фасадом как раз на ратушу, кою занимала нынче штаб-квартира полковника Фурнье, заместителя губернатора, генерала Бараге-Дильера, по всему уезду.
Как и во всех провинциальных гостиницах с самого порога шибал в нос неистребимый запах кислых щей. Внизу, как водится, располагался трактир, на втором этаже – меблированные комнаты для богатых путешественников, а общие опочивальни для народа попроще – на третьем, под самой крышею.
Сонный приказчик-портье, подремывавший за трактирной стойкою, при виде посетителей нисколько не оживился, лишь безразлично приоткрыл левый глаз… и снова его закрыл, даже не спросил – чего изволите? По стойке резво пробежал большой рыжий таракан. Сонечка фыркнула и покрепче ухватила «супруга» за локоть.
– Hé, arrêtez de dormir! (Эй, хватит спать!) – Сняв перчатки, Давыдов пристукнул по стойке ладонью. Любопытный таракан ничуть не испугался, лишь отбежал в сторону да притаился возле чернильного прибора из позеленевшей бронзы. – Послушай-ка, любезный! – нагнувшись, гусар гаркнул приказчику в ухо. – Мы бы хотели снять комнату!
– Под лестницей – два рубля! – нелюбезно указал рукой портье. Рыжий, с торчащими в стороны усами, он и сам чем-то напоминал таракана.
– Два рубля?! – ахнула Сонечка. – Под лестницей? Раньше по семьдесят копеек брали.
– То раньше, – приказчик философски вздохнул и открыл уже и другой глаз. – Можете и французскими деньгами заплатить – мне все равно.
– А если ассигнациями? – Денис с готовностью запустил руку за отворот сюртука.
– Можно, – кивнул рыжий. – Тогда – восемь рублей с вас. Если ассигнациями.
Давыдов покачал головою:
– Однако – курс! И это за «под лестницей». А меблированные комнаты сколько стоить будут? Не сомневайся любезный, деньги, слава богу, есть.
Вот тут «таракан» оживился:
– С пансионом брать будете?
– С пансионом.
– У нас только щи да каша.
– Все равно. Но комнату лучше с видом на площадь. Не любим, знаешь ли, по задворкам.
«Пан Анджей» вытащил из-за пазухи целый ворох ассигнаций, экспроприированных у французских мародеров.
– Ассигнациями будет… будет – тридцать два рубля!
– Вот вам! И вот… еще сверху… тебе лично, любезный! – Денис деловито отсчитал деньги.
– О, господа мои! Прошу, прошу же, – снимая со стены ключ, возликовал приказчик. – Это наш самый лучший номер. Я могу, коли надобно, и водицы согреть… За особою плату.
– Грей! В обиде не будешь.
– Тогда идемте, господа мои. Я вас провожу… Да! А вещички ваши…
