– В бричке. Дорожный сундук и два саквояжа.
– Сей же час пошлю мальчика!
«Лучший номер» оказался той еще комнатенкой! Узенькой, как пенал, с большой скрипучей кроватью, угловым столом и колченогими стульями. Хорошо хоть большое трехстворчатое окно выходило на площадь, хоть в этом прощелыга приказчик не обманул.
– Ну, нам тут не жить, – успокоил свою спутницу бравый гусар. – Дождемся гостя и…
– Как же мы его узнаем?
– По дормезу, душа моя! По дормезу и суете.
Дормезом в те времена называлась большая дорожная карета, оснащенная разного рода столиками и нишами, в которой можно было и принимать пищу, и что-то писать, и спать.
– Что-то табаком пахнет, – девушка вдруг наморщила носик. – А вы ведь, Де…
– Тсс! – приложив палец к губам, Денис красноречиво указав на стены.
– Ах, мой дорогой супруг… – одарив гусара улыбкою, перешла на польский Софья.
– Видно, здесь есть отверстие… Чтобы послушать… – быстро осмотрев комнату слева направо, Дэн перешел на шепот и указал на дырку в портьере. – Впрочем, нас будут не только подслушивать… Еще и подсмотрят!
– Что ж, – так же тихо откликнулась Сонечка. – Будем вести себя, как муж с женою. Чтоб не навлечь подозрений, ага.
Тут как раз появился лохматый запыхавшийся мальчишка с баулами. В крестьянском армячке, под которым виднелась посконная расстегнутая рубаха, босой.
– Сундук ваш посейчас принесу, – поставив саквояж на пол, поклонился парнишка. – Уж больно тяжел.
Софья скривила губы:
– Что-то ты долго, парень.
– Так это… пока дотащил.
Получив монетку, парнишка ушел, и Давыдов, поставив Сонечку спиной к портьере – закрывать дырку – внимательно осмотрел саквояжи. Их вскрывали, это понятно, впрочем, в дорожных вещах разведчиков ничего подозрительного не было. Ну, не считать же подозрительным пару пистолетов и трость с встроенной в нее шпагой? Предосторожность отнюдь не лишняя по нынешним лихим временам.
Заказав завтрак (или, скорее, уже обед) в номер, молодые люди наскоро перекусили и ближе к вечеру вышли на променад. Прошлись под ручку по главной площади, заглянули в одну из еще действующих церквей с разграбленным иконостасом и, пользуясь прекрасной погодою, прогулялись вдоль витиеватой ограды особняка городской думы – ратуши. Видно было, что в особняке кого-то ждали: по двору сновали какие-то мастеровые и солдаты, что-то подметали, закапывали, подкрашивали.
– Верно, завтра и прибудет наш маркиз, – негромко промолвил Денис. – Или даже сегодня ночью… Хотя нет – в темноте побоится ехать.
– Как мы прочтем послание?
Софья прищурилась, окидывая внимательным взглядом все подступы к особняку и внутренний двор с небольшим садом и узенькими дорожками. Солдаты, сбросив мундиры, деловито посыпали дорожки желтым речным песком.
– Здесь везде часовые, – нахмурилась девушка. – Даже не представляю, как мы проникнем внутрь?
– Может быть, и не придется никуда проникать, – задумчиво протянул гусар. – Нам нужно срочно разузнать о маркизе всё! Всё, что сможем.
Сонечка с сомнением покачала головою:
– И как же мы это все разузнаем?
– Просто посидим в трактире, где собираются господа французские офицеры.
– Вряд ли они в нашем будут…
– Поищем. Найдем.
Шуршали по мостовой уносимые ветром бурые опавшие листья, стаи перелетных птиц, надрывно крича, потянулись к югу. Ночи уже были холодными, все чаще шли дожди, а по утрам иногда высыпала серебристая изморозь.
Искомый трактир «Корчевские» отыскали быстро – достаточно было просто постоять на углу площади да посмотреть, куда направляются господа в разноцветных мундирах. Невдалеке, на широкой улице, выходящей к площади, в тени высоких золотистых лип расположилось весьма уютное заведение под названием «Restaurant». Двери в заведение, похоже, не закрывались – в них постоянно сновали какие-то люди: офицеры, статские в цветных сюртуках, девушки. Пахло табачным дымом, изнутри то и дело доносился веселый смех.
Переглянувшись, Денис и Софья быстрым шагом направились в «гнездо разврата». Там и впрямь было весело! Сидели, пили, веселились. Играли в бильярд и в карты. Седобородый старик в углу негромко наигрывал на скрипке, ему вторил длинноволосый мальчик на фисгармонии.
– Bonsoir! Quoi voudrez? (Добрый вечер! Чего изволите?) – завидев новых посетителей, тотчас же подскочил служка – официант в зеленой ливрее. Молодой длинноносый парень с гладко выбритым лицом.
«Ему бы в ополченцы, – неприязненно подумал Денис. – А не тут, у вражин, подвизаться».
Тем не менее Давыдов натянул на лицо улыбку:
– Nous aimerions le dîner. Pas très cher, mais c’est délicieux. (Мы хотели бы поужинать. Не очень дорого, но вкусно.)
– Alors vous recommande de bortsch russe avec de la crème et le ragoût de veau. De merveilleuses choses! (Тогда порекомендовал бы русский борщ со сметаной и тушеную телятину. Изумительные вещи!) – гарсон изогнулся в угодливом поклоне и указал на свободный столик в дальнем углу зала. – Asseyez-vous s’il vous plaît, messieurs! Пожалте, садитесь.
– Ну, борщ так борщ, – усадив свою спутницу, Давыдов уселся и сам, да не удержался, хмыкнул. – Однако посмотрим, чем у них тут потчуют.
Борщ принесли быстро, как и вино, а вот с телятиной пришлось подождать. За это время ресторан просто переполнился посетителями, и длинноносый гарсон, испросив разрешения, подсадил к «супругам» еще две пары гостей. Двух лейтенантов, кирасира и драгуна, и с ними – девушки… лучше даже сказать – «дамы полусвета».
Давыдов искусал себе все губы – ладно, кирасир, но еще и драгун! Драгун – тяжелую конницу, «ездящую пехоту» – гусары традиционно презирали, считая их откровенно тупыми.
Впрочем, с этими познакомились – раз уж нужно было для дела. Представившись удачливым коммивояжером, Денис угостил французов водкой, заказав сразу четверть, которую господа тяжелые кавалеристы выкушали минут за двадцать, так что полковнику оставалось только удивляться – вот же, черти, привыкли русскую водку пить!
Слово за слово, завязалась беседа. Кирасир Жан-Пьер оказался из Льежа, а Рене, драгун, из Нормандии, из Кальвадоса. Все хвастал своей яблочной водкой… впрочем, и русскую тоже хвалил.
– La vodka russe est un très, très bon!
– Да, да, – согласно покивал Дэн. – Хорошая. Ну, за императора!
Тут все поднялись, выпили стоя.
– Aimez-vous, les polonais, notre empereur! (Любите вы, поляки, нашего императора!) – усевшись, здоровяк Жан-Пьер закусил водку салом.
– Les russes ont enlevé, nous avons Patrie… Et Napoléon Bonaparte a donné! – вполне в тему высокопарно заметила Софья. – Русские отняли у нас Родину… А Наполеон Бонапарт – дал!
