– Oh, oui, oui! Vous avez parfaitement raison, madame! (О, да, да! Вы совершенно правы, мадам!) – драгун Рене одобрительно покивал и снова налил мужчинам водки. Женщины пили вино.
Подружки офицеров оказались особами весьма смешливыми и, выпив, болтали без умолку. Да все болтали, смеялись – Давыдов рассказывал уморительные истории из жизни польских дворян, на ходу переделывая для этой цели скабрезные российские анекдоты. Посмеялся и сам, после чего непринужденно перевел разговор на особняк… мол, там что-то все красят, подметают, явно ждут большое начальство.
– Oui, viendra un marquis. Les uns le Joseph Bonaparte! Oui, il est à nous, militaire, n’a aucun rapport… Disons, grand coureur de jupons! (Да, приедет один маркиз. Друг самого Жозефа Бонапарта! Да он к нам, военным, никакого отношения не имеет… Говорят, большой бабник!) – рассмеялся Жан-Пьер.
Бабник – это было очень хорошо! Теперь Давыдов знал, на какой крючок ловить сию жирную рыбку. Все это прекрасно понимала и Софья.
– Я знаю, что должна делать, – шепнула она в танце. – Не беспокойтесь, господин полковник. Сделаю всё!
Музыканты – старик и мальчик – играли менуэт. Потом мальчик запел какую-то грустную итальянскую песню. Пел негромко, проникновенно, время от времени покачивая головою. Темная прядь упала на лоб, в серых глазах застыли слезы.
Впрочем, грустить долго не пришлось. Кто-то из новых друзей ввязался в хорошую драку! То ли кто-то задел кирасира… то ли он кого… то ли вступился за драгуна или за девчонок…
Как бы то ни было, а понеслось! С маху ухайдакав кулаком какого-то нафанфароненного капитана в белом мундире, Жан-Пьер заехал локтем прыгнувшему на него улану, тощему и длинному, как жердь. Тут же в драку кинулись все бывшие в заведении, уланы, драгуны же и кирасиры тоже поддержали своих. Со всех сторон доносились звуки ударов, слышались крики, билось бутылочное стекло… Кто-то вышиб дверь головою – вылетел… Вернулся опять – разъяренный, словно бык… Тускло сверкнул палаш…
Видя такое дело, Денис вскочил на ноги и, выхватив пистолет из-за пояса оказавшегося рядом гренадера, выпалил в потолок! Посыпалась штукатурка. Пуля, отрикошетив, впилась в стол.
– Тous les, seigneur. À la fin! C’était la plus glorieuse de la bagarre, mais pour tuer, personne ne il faut. Vive l’empereur! (Все, господа. Конец! Это была славная драка, но убивать никого не надо. Да здравствует император!) – громко завопил Давыдов.
– Vive l’empereur! – Да здравствует император! – этот клич помирил всех. Быстро и сразу.
Жан-Пьер и Рене заказали еще водки, на этот раз выпив за храбрость «месье Корчевски». Ну, а как же – если бы не Денис, потасовка вполне могла бы закончиться весьма плачевно для всех ее участников.
В номере была только одна кровать. Массивная, деревянная, с периной. Матрас местами протерся – лезли перышки. По возвращении молодые люди улеглись спать, особо не раздеваясь, и уснули сразу же – сказывались нервное напряжение и накопившаяся усталость. Правда, уже ближе к утру соратники проснулись от уличного шума. Кто-то стрелял, кричал, кого-то ловили. Кого именно, разобрать было нельзя – едва только начинало светать.
Утром Денис велел служителю нагреть воды и принести кадку: после всех лесных дел Сонечке хотелось хоть немного вымыться. Гостиничный мальчишка, притащив ведро горячей воды, вылил его в кадку и шмыгнул носом:
– Посейчас и второе нагреется. Принесу.
– Что там у вас ночью-то творилось? – зевнув, осведомился гусар.
Служка радостно сверкнул глазенками, видать, ему и самому хотелось все рассказать, посудачить:
– То, барин, не у нас – на улице, у французов. К ним какой-то важный господин приехал, в карете. Карета такая – у-у-у! – парнишка развел руками. – В таких, верно, только цари ездят. Вся блестит, будто золотая! А в окнах – стекла.
– Так-так, – нетерпеливо перебил Денис. – И что с этой каретой? С важным господином что?
– Напали на него, вот что! – трактирный весело улыбнулся и поковырял в носу. – Разбойники, або эти… партизаны. Цельная шайка! И все – из трактира. Он как-то по-французски называется… Ректо… рикто…
– Ресторан! – подсказала Софья. – И что там за шайка-то?
– А двое музыкантов – старик и молодой вьюнош, и еще половой. Носатенький такой, бритый, я его знаю – Василием звать.
– Василий, значит… – рассеянно протянул Дэн. Вот так иногда и бывает: думаешь о человеке невесть что, а он на поверку героем оказывается!
– Втроем и напали, – между тем продолжал мальчик. – Старик и половой – с пистолетами, а вьюнош – на стрёме. Окошко в карете прострелили! Француз прямо оттуда выскочил… тут и стража забегала, стреляли… Старика с половым убили, а вьюнош убежал. Небось, схоронился где-то. Сейчас ищут. Солдаты по всем нумерам ходют, заглянут и к вам.
– Ага… – снова протянул Давыдов. – Так, важный-то француз не пострадал?
– Не, даже не ранен. Промахнулись!
Шмыгнув носом, трактирный вышел в коридор. Снизу и впрямь доносились чьи-то грубые голоса, шаги… Кто-то поднимался по лестнице, похоже – солдаты. И – от лестницы же – прошмыгнула в номер разведчиков тоненькая и ловкая фигурка в белой батистовой сорочке и серых коротких штанах – кюлотах.
Темные длинные волосы, серые глаза… на этот раз смотревшие весьма решительно, с вызовом, упорством и злостью. Да что там глаза, в руке – пистолет! Холодный ствол уткнулся в грудь гусара:
– Je vais tirer! Je te tuerais… Je la tue! (Я буду стрелять! Я убью вас… Я убью её!)
С этими словами юный гаврош направил пистолет на Сонечку… И сделал он это совершенно зря! Денис не очень-то любил, когда ему в грудь пистолетом тычут… тем более когда направляют оружие на беззащитную девушку.
Секунда – прием «загиб руки за спину» – и Дэн, обезоружив парнишку, прижал его к полу…
Хотел было еще и пристукнуть наглеца, да пожалел – мал больно! Солдат ребенка не обидит, а уж гусар – тем более. Потому Давыдов лишь усмехнулся и посмотрел на Софью:
– Сонечка, у вас ведь, кажется, есть еще одно дорожное платье?
В коридоре уже слышались шаги, голоса, ругань – французы искали преступника. Минуты через две настойчиво постучали и в «нумер» «супругов»:
– Le nom de l’empereur! Ouvrir! (Именем императора! Открывайте!)
– Entrez, – пожал плечами Денис. – Входите же, господа.
Вломившиеся в нумер трое солдат с унтер-офицером застыли на пороге. Еще бы! Прямо перед ними, в кадке, спиной к двери, сидела нагая девушка с мокрыми волосами. Стоявшая позади нескладная служанка с серыми глазами старательно поливала свою юную хозяйку теплой водой из кувшина.
– Vous avez quelque chose de voulu, seigneur? – «пан Корчевский» вопросительно глянул на вошедших. – Вы что-то хотели, господа? Ну, не стесняйтесь же!
Тут же повернулась и сидевшая в кадке Сонечка. Прикрыла рукою грудь, возмущенно сверкнув глазами:
