– Н-да-а-а, – поставив опустевшую кружку на стол, хорунжий покачал головою. – Выходит, и впрямь граф-то – шпион. Выходит, не разглядели… Жаль, что ушел! Жаль.
Сгоряча тут же собрались организовать погоню, поиски, да, подумав, все же решили отложить сие дело до утра. Ночью-то поищи кого в лесу, попробуй! Разве что волков отыщешь или там, кабанов.
Ну, а утром уже было поздно. Да и, честно сказать, не до того. С раннего утра уже явился к партизанам нарочный от самого Кутузова! Привез приказ… славный приказ, боевой, и для всех – радостный. Денис не почел за труд, выстроив казаков и гусар, зачитал самолично:
– После таких чрезвычайных успехов… Это он про нас, братцы!.. Остается только быстро преследовать неприятеля, и тогда земля русская, которую мечтал он поработить, усеется костьми его!
Последние слова Давыдова потонули в громовых раскатах «ура!». А буквально в этот же день, к обеду, прискакал еще один гонец, от небезызвестного подполковника Храповицкого, предводителя местного дворянства. Именно у него в доме остановился сам светлейший и немедленно пожелал видеть Давыдова.
– Сам светлейший, говоришь, желает немедленно видеть? – обрадованно переспросил Дэн. – Что ж, за-ради такой оказии явлюсь тотчас же! Андрюшка, живо седлай коня.
Кутузов встретил боевого гусара ласково, с неподдельным радушием и радостью, сквозившими в каждом слове главнокомандующего, в каждом его жесте, в каждом движении. Грузный, с перевязанным черной повязкой лицом и пристальным взглядом единственного глаза, Михаил Илларионович улыбался, как ребенок!
– Ах, Денис, Денис! Как же рад я тебя видеть, как же рад! Поистине, славно у тебя все… И с партизанами как славно вышло! Я ведь все твои реляции лично читал, и обо всем знаю. Молодец! Что и говорить – молодец. Да и люди твои молодцы…
При таких-то благих словах Давыдов не стал теряться:
– Вот, кстати о людях. Многих хорошо бы наградить, ваша светлость… Герои ведь! Как есть герои.
– Ну, так ведь наградим, коли герои! – обнадежил Кутузов. – Пиши список.
– Так, ваша светлость… Список-то как раз и при мне.
– Ай, хват! Ну и хват! – главнокомандующий снова рассмеялся от души. – Ну, видел ли кто-нибудь еще такого хвата? Давай, давай свой список, уж наградим. Да, Денис! Тебя тут Потоцкий будет на обед звать… стол у него богатый…
– Да звал уж.
– Так ты к нему не ходи. Здесь оставайся, уж уважь старика. За обедом-то мне все, что в рапортах не было, и расскажешь. Ну… ты что конфузишься-то?
– Да одет неподобающе, – покусал ус Денис. – А армяк вон, и борода…
– А вот так, в мужицкой свитке, и сядешь! – Михаил Илларионович неожиданно подмигнул гусару единственным своим оком. – Война у нас народная… В народной одежке ты врага бьешь. В ней же и за стол – с честью.
Отобедав со светлейшим, Денис Васильевич возвратился к своим партизанам окрыленный! Привез добрую весть – и награды, и распоряжение главнокомандующего о всемерном преследовании врагов. Тут же велел накрывать стол: проститься с ополченцами. Те все же были местные, французов прогнали, нужно было начинать налаживать жизнь.
Впрочем, не все местные остались, к примеру, Вольдемар Северский громогласно выразил желание продолжать войну – гнать врагов аж до самого Парижа! Приятеля своего поддержал и Арсений Половцев… и явившаяся с ним Софья.
– Отойдем-ка, ма шер…
Оставив всех у стола, Денис вывел девушку во двор, чуть постоял, покусал губы. Легкий морозец прихватывал землю, румянил нежные девичьи щеки…
– У меня к тебе очень важное дело, Сонечка, – оглянувшись по сторонам, негромко промолвил Дэн. – Такое важное, что и поручить больше некому. Только тому, кому во всем доверяю. И ради дела этого ты останешься здесь, в своей усадьбе…
– Но я же… – барышня хотела было возразить, но Давыдов не слушал никаких возражений.
Бравый полковник взял девушку за руку и заглянул в глаза:
– Дело очень важное! И – тайное… ты не должна будешь о нем никому говорить.
– Да что за дело-то?
Заинтриговал! Заинтересовалась девчонка, глазищи синие так и сверкнули! Уж больше не просилась остаться в отряде…
– Ты, Сонечка, шпиона будешь искать. Шпиона и убийцу.
– Шпион? – Софья ахнула. – Так это же…
– Есть у меня сомнения, что это – граф де Сен-Клер, – снова перебил Денис. – И я бы хотел, чтоб ты их подтвердила… либо развеяла. Ты! Именно ты. Ибо только тебе я доверяю, только тебе все важное поручить могу.
– Но… я же не знаю, как… Нет, я не отказываюсь…
– Я тебе уже все написал – вот, – вытащив из-за пазухи «заветную» свою тетрадь со стихами, Давыдов протянул ее барышне. – Тут – всё. Как вести легендированный опрос, как место происшествия осматривать, словесный портрет составлять и все такое прочее. Не показывай эту тетрадь никому! И все делай, как там написано. И как все вызнаешь – пошлешь подробный отчет. Мне… или кто там за меня будет.
– Ах, Денис, – Сонечка порывисто обняла гусара за плечи. – Мне так за тебя страшно! Я молиться за тебя буду, я… не сомневайся, все, как сказал, сделаю.
– Так верные-то люди у тебя есть?
– Не переживай – сыщутся. Ты, главное, сам не пропади.
– Да уж постараюсь… – Денис обнял Софью за талию и крепко поцеловал в губы. – Ну… пойдем к нашим, прощаться…
– Нет, – покусав губу, прошептала Сонечка. – Лучше поедем ко мне. Каретная натоплена…
Каретная была натоплена до жары! Сбросив одежду, Денис быстро раздел Софью, и оба предались любви. Жаркой плотской любви, без которой невозможна жизнь ни мужчины, ни женщины… никого… Длинные каштановые локоны щекотали грудь, сильные руки гусара обнимали, гладили нежное девичье тело, истосковавшееся по любви. Сонечка закатывала глаза и томно стонала, скрипела карета… и, наверное, со стороны все это могло бы показаться пошлым… именно – кому-нибудь… со стороны…
Денису и Софье так не казалось, они просто любили, наслаждаясь друг другом, быть может – в последний раз.
* * *
Нечаянная радость ожидала Дениса по возвращении в партизанскую «штаб-квартиру». Едва полковник зашел, как навстречу ему поднялся из-за стола… родной брат Евдоким! Усатый, довольный, радостный… правда, вот, чуть прихрамывал на левую ногу. Под довольный гул присутствующих братья обнялись.
– Что с ногой-то? – негромко спросил Дэн.
– Бородино, – Евдоким пожал плечами. – Какой-то французский офицер ткнул шпагой чуть выше колена. Однако уже ничего, воевать можно. К себе в партизаны примешь? Впрочем, шучу. Нас, кавалергардов, от главной квартиры никуда не отпустят. Потому как охраняем, сам знаешь, кого. Так мне к тебе, братец – никак. При всем желании. А вот младший наш, Левушка…
– О Левушке с ним и переговорим. Матушка с сестрицей во здравии?
