– Софья! Сонечка! Эй, эй, извозчик… Стой!
Денис выпрыгнул из седла, помог девушке выйти. Обнял, расцеловал…
– Ты как здесь, милая? Глазам своим не верю… Еду себе, а тут вдруг – ты! И где? На бульваре Сен-Мишель, почти в центре Парижа. Ах, как же я рад!
– Я тоже рада… Пусть отвезут багаж…
– Да-да, ко мне, на Монпарнас. Это здесь недалеко совсем. Эй, милейший…
Отдав распоряжения насчет багажа, счастливый до невозможности Дэн вновь обратился к своей пассии, кою так неожиданно встретил.
– Ты голодна? Посидим в кафе… Как ты меня нашла? Почему не писала?
– Я писала, – темные ресницы девушки дрогнули. – Писала много и часто.
– Но…
– Я знаю, ты моих писем не получал, – быстро перебила Софья. – Поняла по твоим… Поэтому я – здесь. Ибо жизнь твоя в большой опасности, мон шер ами.
– В опасности?
– Давайте посидим, пройдемся… Здесь, кажется, рядом сад.
– Да-да – Люксембургский. Там очень красиво, и есть несколько летних кафе.
Привязав лошадь к ограде, молодые люди уселись за небольшой столик в открытом кафе недалеко от фонтана Медичи. Заказали шампанского и мороженого и, наконец, приступили к беседе. Вернее, говорила Сонечка, Денис лишь внимательно слушал.
– Я все сделала, как ты сказал. – О, с каким наслаждением слушал Дэн этот звонкий и нежный голос! – Опросила всех еще раз, даже нашла и многих других, кто что-то видел, слышал, что-то мог рассказать. Я нашла шпиона, мон шер! Шпиона и убийцу, ловко притворявшегося твоим другом. Мало того! Он и сейчас при тебе… я узнала это от брата. Встретила в Вильне, раненого.
– Да, мы отправили его домой…
– Вот это «мы» меня и пугает… Северский! – выдохнула, почти прокричала Софья. – Вольдемар Северский, непризнанный поэт и омерзительный тип. Друг моего брата… и твой… Это он убил несчастного Сен-Клера, это он передавал сведения… Понимаю, ты мне не веришь. Вот показания. На… читай…
С этими словами девушка вытащила из ридикюля целую пачку мелко исписанных листов, протянула…
Денис просмотрел махом, убедился – действительно, доказательства были собраны весьма убедительные.
– Теперь хорошо бы выслушать и другую сторону, – сворачивая листочки, негромко заметил гусар. – Интересно, как он оправдается?
– А мне – не интересно, – Сонечка убрала листы обратно. – Знаешь, Денис, – я его боюсь. Больно уж он ловкий, хитрый… и не остановится ни перед чем! Знаешь, когда-то давно он… он опозорил меня… Хотя для доступной крепостной девки это вряд ли можно считать позором. Тем не менее он пригрозил, сказал, чтоб молчала… Особенно когда я стала вхожа в общество. Я и молчала… Да и зачем мне было говорить? Не он первый… Впрочем, ты знаешь мою судьбу.
– Знаю, – Денис ласково погладил девушку по руке. – Как сын?
– Все хорошо, мерси… Кажется, дождь начинается…
И впрямь первые капли уже упали на аллеи, посыпанные белым песком.
– Ну что ж, пора и домой… Поговорим с господином Северским. Поговорим! Только прошу тебя, не бойся!
Софья хмыкнула:
– Ты же знаешь, я не боюсь ничего. Но за тебя боялась, да.
– Как ты нашла меня?
– Заехала в штаб-квартиру. Там сказали адрес. Все просто.
– Ну да…
Северский… Странно – он что же, не знал Настю? Хотя, если встречался только с резидентом – д’Эрувилем, – то вполне мог и не знать. А с д’Эрувилем он, верно, рассорился – из-за наполеоновского золота, скорее всего…
Они поехали на извозчике, привязав лошадь Дениса к коляске. У перекрестка с бульваром Распай сошли… поднялись в дом…
– Ой!!! Софья! Кого я вижу!!! – уже с лестницы кинулся с объятиями Розонтов. Уже подпоручик, не корнет. – А я уже и ужин заказал. Сразу, как доставили багаж.
– Ах, вон оно что, – Денис покусал ус. – Багаж… понятно… А господин Северский где? Еще не приходил, я надеюсь?
– Почему же? – Коленька повел плечом. – Как раз только ушел. Ну, как багаж привезли… Саквояжи-то с бирками, подписаны…
– Ну да, на почтовых станциях так требовали, – с запоздалой досадой бросила Софья. – Теперь уж мы вряд ли Северского сыщем. Простыл и след! Это ведь он мои письма перехватывал…
– Письма… Ну да, ну да! А я-то дурак… ну, дурень! Представляешь, буквально вчера…
* * *
Влюбленные ужинали дома. Денис Васильевич, хоть и был несколько стеснен в средствах, все же не смог отказать себе в счастье порадовать любимую женщину. Да-да – любимую, именно так он считал. Ординарец был тут же послан в ближайший ресторан, откуда притащил самые изысканнее яства – куриное суфле, паштет из медвежатины, устрицы в сливках, жареную телятину и прекрасные, не успевшие еще засохнуть булочки. Что же касаемо спиртного, то и шампанское, и красное сухое, и водка на квартире Давыдова не переводились.
Господин генерал-майор все же отдал приказ всем своим людям (тем, кто были поблизости) – искать Северского. При этом понимал, что ежели Вольдемар и впрямь французский шпион (что вполне подтверждалось проведенным Софьей расследованием), то наверняка сей мерзкий тип давно отыскал в Париже сообщников-бонапартистов, с помощью которых и скрылся, да так, что попробуй теперь его найди. Задача нереальная, разве ж только случайно встретить. Однако же Париж – город немаленький, жителей более семисот тысяч, и это еще без пригородов, всяких там Монмартров, Берси, Бельвиллей…
– Хлопотно будет поймать, – разливая шампанское, посетовал Денис. – Однако же, ну, Северский, ну и Вольдемар! Первостатейная сволочь.
Сволочь-то сволочь, да… Однако теперь ругайся – не ругайся, а прошляпили гада, что уж и говорить.
– Да и черт с ним, – подняв бокал, Софья улыбнулась. Большие синие глаза ее сияли радостью и счастьем. – Я так рада видеть тебя, Денис! Рада, что ты жив, что война эта проклятущая наконец закончилась. И ты – генерал! Теперь тебя – все дороги открыты. Подберешь себе достойную пару… женишься…
Денис подкрутил усы и глянул на девушку со всею возможной строгостью:
– Если я и женюсь, милая Сонечка… То только на тебе! Считай это прямым предложением руки и сердца! Да – так!
– Ох, Денис, Денис, – покачала головой красавица дева. – Ну, мы же с тобой об этом уже говорили. Я тебе не пара! И общество тебя не поймет.
– Плевать!
– К тому же я и сама… Ну, ты знаешь…
– Ты меня отвергаешь? – Дэн расстроенно встрепенулся и едва не опрокинул бокал.
– Я? Отвергаю? – девушка весело рассмеялась, лишь только в небесно-синих очах ее сквозила стойкая грусть. – Давай не будем все усложнять. Давай будем любить друг друга… пока еще можно… пока еще не иссякла наша любовь…
– Не иссякнет…
