Бравый гусар быстро подобрался к сараю, приник к щели. Прислушался, всмотрелся, не забывая время от времени внимательно оглядываться вокруг. Судя по всему, в доме больше никого не было, да и вообще, сие обшарпанное строение при ближайшем рассмотрении производило впечатление заброшенного, да, верно, таковым и являлось.
В сарае было темновато, но все же Давыдов сумел кое-что разглядеть и – тем паче – услышать.
Похититель действовал нахраписто и быстро, похоже, у него совсем не оставалось времени на какие-то уговоры. Привязав пленницу к козлам для пилки дров, наделенный недюжинной силой Северский ловко сорвал с девушки куртку, а затем и блузку. Слышно было, как трещала, рвалась ткань…
Предатель ухмыльнулся, погладил вздрогнувшую Настю по голой спине… и снял со стены хлыст.
– Я не буду тебя… – тут Вольдемар добавил нехорошее бранное слово. – Хотя ты, курва, этого, верно, и хотела бы. Но ты получишь другое… То, что давно уже заслужила… Н-на!!!
С этими словами Северский размахнулся и ударил хлыстом по юному девичьему телу. Ударил хорошо, с оттяжкою, так, что кожа на спине Насти лопнула, закровила… Девушка дернулась, застонала и, наверное, закричала бы, коли бы не кляп…
Предатель не останавливался – тут же ударил еще, так же хорошо и умело… Потом еще, и еще…
– Что, курва? Совсем офранцузилась? Забыла, как тебя на конюшне пороли? Сейчас вспомнишь… Н-на!
Вот тут Денис решил, что пора вмешаться. Этот пухлорукий черт вполне мог забить девчонку до смерти. Нехорошо это, не по-мужски… не по-человечески…
Вихрем ворвавшись в сарай, Дэн ударил Северского кулаком в левый бок и ловким полицейским приемом «загиб руки за спину» уложил его наземь. Потом подумал, наклонился и ударил предателя в челюсть. Вырубил. Так, на всякий случай.
– Ну, вот! Так-то лучше будет… Да! Вас развязать, мадемуазель?
Настя затрясла головой, застонала, и Денис, отбросив ложный стыд, отвязал полуголую девчонку от козел, затем осторожно поднял, уложил в углу на сено, вытащил изо рта кляп…
– Мне больно, – всхлипнув, застонала дева. – Очень больно… ой…
Из серых жемчужных глаз потекли крупные слезы, обнаженная грудь задрожала, и Денис поспешно прикрыл девушку ее же курткой.
– Мне плохо… – тихо промолвила Настя. – Я, верно, умру…
– Нет, нет, – Давыдов успокаивающе погладил пленницу по голове. – Ты не плачь, Настена. Ну, побили, ну, больно – и что? Не умирать же от этого?
– Бо-ольно… бо-ольно… – Настя закусила губу, видно было, что ей и вправду больно, почти невтерпеж…
– Там, в доме… Там масло… оливковое… в горшочке… очень бы мне хорошо… о-ой… как же больно-то, господи-и-и… Я теперь и ходить-то не смогу… у-у-у…
Видеть стонущую от нестерпимой боли юную деву Денису было невыносимо.
– Масло, говоришь? Сейчас, принесу… Так… Этого бы связать… вот так… ага…
Наскоро связав так и не пришедшего в себя (хороший вышел удар!) Северского, Денис прихватил с собой обломок оглобли – подпереть дверь – и направился к выходу… Он и вышел уже, как вдруг краем глаза усмотрел метнувшуюся в глубине сарая тень… Обернулся… Побежал… Да поздно!
Стонавшая от боли Настя вдруг преобразилась в один миг! Потянулась и с грацией пантеры прыгнула к лежавшему на полу предателю. Схватила висевший у того на поясе нож и ловко, без всякой жалости, вонзила в сердце!
– Вот тебе, гадина! Умри!
Завидев Дениса, девчонка вмиг обернулась к нему, словно разъяренная кошка. Серые глазищи ее сверкали, в руке поблескивал окровавленный нож…
– Не подходи-и! Не подходи, барин. Убью!
– Ты – меня? – Давыдов откровенно расхохотался. – Не сможешь. Спорим, я от тебя этот ножик враз отберу?
Обманное движение… бросок… и все тот же «загиб руки за спину»…
– Ну, что, съела? Коза!
Одним движением Дэн поставил обезоруженную девушку на ноги, курточка ее распахнулась, обнажив животик и аппетитную упругую грудь с розовато-коричневыми сосочками…
Перехватив невольный взгляд Дениса, пленница томно улыбнулась и облизала губы.
– Не-не, – помня судьбу Северского, бравый гусар был непреклонен. Настя эта, конечно, девка красивая… В другое бы время и в другом бы месте, ух, и оттянулся бы! Но не сейчас. И не здесь. Да и не до того, сказать к слову.
– Я тебя, милая, пожалуй, свяжу… Больно уж ты шустрая. Давай, протяни-ка ручки…
– Бить будете, барин? – пухлые губки красавицы изогнулись в презрительной ухмылке. – Вон и хлыст. Только хоть насмерть забейте, а ничего я вам не скажу.
– А я у тебя ничего и не спрашиваю, – усмехнулся Денис. – А Северского – это ты правильно. Мразь он конченая! Интересно, за что? Вы ведь вроде бы заодно… За то, что бил? Кстати, зачем? Что-то хотел узнать?
Пленница неожиданно рассмеялась, показав белые зубки:
– А говорили, что спрашивать не будете… О Северском же – не тайна, а тьфу. Клад Наполеона… Там, в Гродно. Он ведь на самом деле был.
– И вы его нашли.
– Нашли. И Северский об этом узнал. Догадался. Он проследил за Жеромом… ну, тот, чернокожий… Пытал его, а затем убил. Мне совсем недавно рассказал об этом… один человек.
– Ах, вот оно что… – тихо протянул Давыдов. – И, кажется, я этого человека знаю.
Теперь становилось понятно, зачем предатель похитил Настену, зачем пытал… вернее, только начал пытать.
– Я понимаю, что там, в Гродно, все было подстроено, – Денис тоже улыбнулся в ответ. – Ничего не скажешь – ловко.
– Это просто вы – дураки, – откровенно хмыкнула дева. – Кстати, как там Коленька, корнет?
– Уже подпоручик.
– Так его не убили?
– Не убили. Едет себе спокойно домой.
– Ну, слава те, Господи! – Настя явно обрадовалась и, спохватившись, добавила: – Больше ничего не буду говорить.
– И не говори. Я скажу! – Давыдов повысил голос. – Ну, то, что гродненская пани Гурджина на самом деле – антильская колдунья Жозефина де Ланж, я догадался. Правда, не сам. Подсказали. И вот в чем, знаешь ли, дело. Эта самая Жозефина, которой вы с д’Эрувилем готовите побег… Готовите, готовите, я знаю… Так вот. Там же, в Консьержери, находится некая Софья Половцева.
– Софья? Ах да… – В жемчужно-серых глазах заиграли желтые плутоватые искорки. – Северский как-то говорил о ней… Нехорошо говорил, с ненавистью, со злобой… Ага! Так она – ваша возлюбленная, Денис Васильевич? Так?
– Ну… пусть так, – махнул рукою Дэн. – Так вот. Я хочу, чтобы вы прихватили с собой и ее. Ну, чтоб она бежала вместе с мадам Жозефиной.
– Ничего себе – просьба! – шпионка удивленно приподняла левую бровь.
– Я полагаю, не столь уж и невыполнимая, – промолвил Денис.
