– Давай по порядку. Как ты закрыла комнату? – на объяснения попаданки мужчина лишь шумно вдохнул воздух, но всё же объяснил: – Ты согласилась стать моей любовницей…
– Я не соглашалась! – воспротивилась девушка.
– Согласилась. Иное не было оговорено, даже если тебе так кажется. Я уже не считаюсь посторонним.
– Ну уж перед собственной дверью я не отчитывалась о проделанной работе за первые сутки пребывания в вашем мире! – рыкнула Влада, вызвав взрыв хохота у ненавистного и пугающего инквизитора.
Она не могла не признать, что внешне он весьма интересен, но это не делало его привлекательным в её глазах, даже если отбросить мысли о Максиме. Слишком жёсткий взгляд, слишком суровое лицо и аура власти. Он подавлял одним лишь своим присутствием. Расслабиться рядом – нереально. Испугаться – запросто.
Казалось, у него не туз в рукаве – сразу роял–флэш, ну или минимум каре тузов. Инстинкты вопили во всё горло, что от него стоит держаться подальше. И подальше – это точно не через маленький столик с вином и закусками. Метров пятьсот. Тысяча. А лучше – другой мир. Свой, домашний.
Ситуация, когда двое до боли хотят друг друга, но пытаются разговаривать о серьёзных вещах, ещё и наедине, да в романтической обстановке, показалась бы Владе смешной и дурацкой, если бы не касалась её напрямую. Она и припомнить не могла, чтобы физическое желание причиняло настолько ощутимый дискомфорт. Но терпела. Из последних сил. Собрав в кулак всю гордость и призвав здравый смысл.
– Продолжим, – Хэвард сделал глоток вина и отставил бокал. – Итак, в Иегерии, и не только в ней, во всём нашем мире, если женщина не закрывает двери от мужчины, это считается приглашением провести с ней ночь.
– Я этого не знала, – холодно сказала Влада, хотя про себя только и делала, что вспоминала фразу «незнание законов не освобождает от ответственности».
– Это не играет особой роли. Факт зафиксирован. Второе – в женском гардеробе есть вещи, которые принято надевать для мужчины, – он выразительно посмотрел на полупрозрачную чёрную ткань сорочки, и девушка едва не заёрзала от сводящих с ума ощущений. Казалось, ткань ласкает тело, разогревая, настраивая. Скинуть предательницу Влада не посмела, лишь замерла изваянием, надеясь, что сексуальный мужчина напротив не заметил бурной реакции. – У вас по–другому?
– Да, – выдохнула она так, будто соглашалась на всё.
– Я так и подумал, но не сразу. Второй факт зафиксирован. Третье – твоё тело покорилось мне…
– Это торт, – заявила Влада, но уверенности, с которой звучал её голос, на деле совсем не чувствовала.
– Торт забрал Август.
– Ты его попробовал и теперь возбуждаешься, и воздействуешь на меня, – предположила девушка.
– Дело не в торте. Я попробовал тебя, ты куда слаще торта.
Сладкая пытка желанием тянулась слишком долго. Его взгляды, голос, низкий, проникновенный – всё сводило с ума, лишало воли. Даже странное утверждение, что её тело покорилось, не вызывало отторжения, хотя раньше она встала бы в позу, настаивая на своих правах и требуя равноправия.
«Попробовал тебя» – звучало в ушах Влады заклинанием соблазнения, подчинения. Она держалась из последних сил, и силы эти таяли с каждым мгновением.
– Я не покорилась, – всё же она смогла произнести это вслух, хотя уже не верила ни своим ощущениям, ни словам, ни мыслям.
– Кхе, – Хэвард прочистил горло, – ты называла меня по имени.
– Это была случайность! Да и вообще, что здесь такого? У нас так принято. Мы уже целовались, чуть было не занялись сексом на кухне – это, как по мне, определённая степень близости. Даже чёртовы двери это признали! Кто им, кстати, сказал? Или у вас и тыкать запрещено? – Влада протяжно выдохнула и уточнила: – Мне пока сложно перестроиться на новый лад. По сути, я ещё ни с кем не общалась, кроме… вас.
– Тебя. Наедине обращайся ко мне на «ты», в официальной обстановке – ваша светлость или лорд–защитник, так принято.
Влада потёрла виски, затем лоб. Контроль над собой давался всё сложнее. Ещё и вино.
– Что в вине? В прошлый раз вы сказали…
– Ты сказал, – недовольно перебили её.
– Вы сказали, – выделила девушка обращение, – что вино без добавок, в этот раз не уточнили. В него что–то подмешано?
– Нет, – Хэвард ещё и головой помотал, мол, нет, точно нет, но смотрел с омерзительнейшим превосходством.
– Мне кажется, вы не договариваете.
Влада поняла, что не так с вином. Конечно, инквизитор никогда бы не опустился до подмешивания афродизиаков, ему и так достаточно посмотреть на женщину не привычным тяжёлым взглядом, а с вожделением или даже просто с интересом, чтобы колени ослабели, а взгляд помутился. Не его формат. Но чувство юмора у мужчины имелось, и что–то ей подсказывало, что батарея бутылок на столе появилась неспроста. Он дал ей выбор. Она выбрала неправильно.
– Это вино истинных чувств, – с улыбкой ответил Хэвард, – не думал, что ты остановишь свой выбор на нём, нам рано проверять чувства, но вышло интересно.
– Оно не типично на меня подействовало? – Влада была не чужда экспериментам, хотя никогда не стремилась стать их объектом.
– Давай проверим.
Тёмные глаза сверкнули в полумраке и девушке почудилось, будто они зажглись огнём изнутри. Он был привлекателен, этот суровый и надменный мужчина, слишком привлекателен. Загадочный. Противоречивый.
То он страшил её, то соблазнял. То злил, то вызывал восхищение. Порой Владе казалось, что она попала не просто в новый, чуждый ей, мир, а в его мир. Где её чувства и эмоции ничего не значат, не имеют права на существование. Но нет. Его настроение менялось – и всё окрашивалось в яркие тона, мир становился волшебным и прекрасным, его хотелось исследовать, а не бежать прочь, не разбирая дороги.
И он не дал ей передохнуть, собраться с мыслями, с силами, выработать план действий. Поймал в ловушку, окутал паутиной изо лжи, эмоций, чувственных ощущений, и держит в плену. В плену, из которого всё меньше хочется искать выход.
«Да что со мной такое?!» – изумилась девушка.
– Нет. Никаких экспериментов, – Влада поднялась, поставила бокал на столик и пошла в сторону шкафа. За халатом. – Думаю, я приблизительно поняла, как оно действует.
Хэвард смотрел на чертовку, надевающую золотистый халат до самого пола, и размышлял. Девица попалась с характером и мозгами, что, несомненно, было плюсом. Он никогда не связывал себя отношениями с женщинами, которых не мог уважать. Но как же она его бесила!
И смешила. Никогда прежде он не поверил бы, что незнание законов и традиций может принимать столь изощрённую и забавную форму. Но Владислава, словно нарочно, раз за разом умудрялась сделать не так… всё.
Вот и сейчас. Он просто не знал, смеяться ему или плакать.
