Вирр повернулся и направился к лесу. Давьян держался следом. Очень скоро густая зелень скрыла от них лодку, реку и далекий берег Андарры.
Шли они как можно быстрее, заботясь только о том, чтобы не оставлять слишком явных следов. Дезриельский патруль, кажется, не заметил переправы, но рисковать не стоило.
Час или около того они шагали молча – не только голос, но даже треск сучка под ногой громом отдавался в ушах. Наконец Вирр замедлил шаг под высокими деревьями, опасливо огляделся и кивнул на упавшее бревно.
– Надо бы передохнуть, – чуть задыхаясь, проговорил он.
Давьян кивнул: он был не так крепок, как его друг, и спешка вымотала его еще больше. Вирр к тому же наверняка подпитывался из внутреннего тайника. Он уверял, что это вполне безопасно: пока движение сути оставалось в пределах его тела, щупы ее не засекали. Давьян как никогда надеялся, что Вирр знает, о чем говорит.
Вирр опустился на бревно и принялся расшнуровывать сапог.
– Ты что делаешь? – спросил, пристраиваясь рядом, Давьян.
Вирр перевернул снятый сапог над подставленной ладонью. Пять серебряных монет со звоном высыпались ему в руку, блеснув в лунном свете.
Давьян не сразу опомнился.
– Ты предвидел что-то подобное, – проговорил он наконец, не зная, радоваться или сердиться.
Вирр пожал плечами.
– Он же контрабандист, Дав. Работа не для честных людей. – Паренек вздохнул. – Хотелось бы мне отсыпать золота, а не серебра, но тогда кошелек мог показаться слишком легким. Ну, что ж, теперь у нас с тобой вместе хватит, чтобы продержаться какое-то время.
Они посидели немного в задумчивом молчании.
– Похоже, про сосуд он все-таки ничего не знал, – спохватился вдруг Вирр.
– Пожалуй, – без особой уверенности согласился Давьян. Пока шли через лес, у него было время подумать, вспомнить рукопожатие с Анааром на андаррском берегу Девлисса. Беглый взгляд, брошенный контрабандистом на его карман, Давьяну не померещился.
Вирр уловил его сомнения.
– Если бы знал, нам бы не оставил, – заметил он. – Эта коробочка стоит, наверное, вдесятеро дороже, чем скажешь на вид. Думаю, за нее он мог бы нас и убить.
Давьян помедлил.
– На берегу, перед тем как отчалить… Мне показалось, может быть… – он покачал головой. – Сам не знаю. Кажется, я что-то с ним сделал. Может, как-то заставил его забыть.
– Понимаю, – подняв брови, протянул Вирр. Тон, каким это было сказано, говорил об обратном.
Давьян вглядывался в лицо друга, подбирая слова для объяснения.
– Это было немножко похоже на то, что я чувствую, когда кто-то лжет.
Вирр поморщился, но недоверия в его лице поубавилось.
– Наверное, такое возможно, – признал он, подумав. – Авгуры, по слухам, на многое были способны. Но если ты не уверен… Я бы не спешил радоваться.
Вирр хлопнул друга по спине.
Давьян кивнул и на том закончил разговор. Вирр, скорее всего, был прав. И все же… Что-то произошло, в этом он был уверен.
Через несколько минут мальчики встали, отряхнули со штанов кусочки коры и молча продолжили путь на север, вглубь Дезриеля.
Глава 8
Аша ехала молча.
Она равнодушно смотрела на дорогу через Федрис Идри. Единственный путь в андаррскую столицу был пробит ровно, как по линейке; по обе стороны ущелья на сотни футов высились отвесные утесы: красновато-бурые скалы, выглаженные до стеклянного блеска древним искусством Зодчих.
Этот вид должен был бы наполнить ее изумлением, но девушка ничего не замечала, кроме взглядов встречных. Большинство спешили отвернуться, но другие открыто смотрели ей в лицо, не пряча брезгливого любопытства. Да разве она могла их винить? Аша за недели пути от Каладеля не раз видела свое отражение и знала, что черные линии, прожилками расходящиеся от ее глаз, любого заставили бы вздрогнуть.
Она теперь была тенью – сломанной одаренной. Редкой, безобидной, уродливой диковинкой.
Стараясь не замечать любопытных взглядов, Аша незаметно для себя поглаживала левую руку. За три недели она так и не привыкла к гладкости кожи. Метка стала блекнуть в первый же день пути, а теперь почти пропала.
Этого она не ожидала, хотя задним числом все становилось понятно. Раз она больше не может использовать дар, значит, и догмы ее не связывают.
– Мы почти на месте, Ашалия.
Голос оборвал ее размышления, и девушка повернулась к старшему Тенвару.
– А там ты объяснишь? Расскажешь, зачем я здесь? И почему?.. – она тронула пальцем свое лицо. Три недели повторения одних и тех же вопросов не растопили льда в ее голосе.
– Все расскажу, – сочувственно отозвался Тенвар. – Я знаю… могу представить, каково тебе. Как это мучительно. Но когда мы попадем в Тол Атьян, ты все поймешь. Даю слово.
Аша коротко кивнула: эти заверения она сто раз слышала с тех пор, как очнулась верхом на лошади за стенами Каладеля, но до сих пор не знала, верить ли им. Ни старший Тенвар, ни старший Кийн, ни старший Касперан даже намекнуть не хотели, что случилось. Она умоляла, бушевала – всё впустую. И до сих пор сама не знала, торопится или боится услышать правду.
Аша моргнула, ослепленная внезапным солнцем: они проехали последние из трех ворот Федрис Идри, узкая дорога резко оборвалась, и перед глазами Аши предстал Илин-Иллан.
После сумрачной прохлады Федрис Идри город выглядел ярким, веселым, живым. Он простирался вперед и вниз от них, и уклон был достаточно крутым, чтобы взгляду открылось все целиком, но не настолько, чтобы у Аши закружилась голова. Изящные белокаменные здания вдали сливались с парусами судов, входивших в просторную гавань и покидавших ее. Еще дальше блистали хрустальные голубые воды реки Наминар.
Направо и налево от Аши расходились, обнимая весь город, тяжелые черно-бурые утесы Илин Тор. Насколько виделось девушке, вершины утесов нигде не спускались к крышам домов ближе чем на сто футов.
Даже в смятении чувств Аша невольно прониклась величием картины.
Старший Кийн что-то тихо сказал Илсету и уехал по уходящей в сторону улочке, как видно, по своим делам. Оставшиеся старшие, не дав девушке толком полюбоваться, поспешно двинулись вправо по широкой дороге вдоль высоких утесов.
Через несколько минут толпа стала редеть, и скоро в скальной стене показались тяжелые железные ворота. Не меньше двадцати футов высотой, в ширину они могли бы пропустить десятерых в ряд, но были закрыты и охранялись двумя стражами в красных плащах, ярко выделявшихся на сером металле.
Один, узнав Илсета, кивнул ему и прижал ладонь к металлу створки. Ворота открылись медленно и бесшумно.
Обернувшись к Аше, Илсет знаком предложил ей спешиться.
